Революция. Книга 2. Начало - страница 4
При всем уважении к почившему легендарному подающему ехать Уинсли не хотелось — слишком живо еще звучал голос агента секретной службы, напоминающий об ирландской угрозе: «Попомните мои слова, сэр! Эти бунтовщики еще попортят нам крови. Им не хватает не только винтовок, но и чести. Динамит и бомбы могут стать их главным оружием!»
Уинсли решил принести соболезнования вдове Вилли Грейса лично, а чек отправить по почте, приложив его к письму с вежливым отказом, ссылаясь на простуду, которая в такую погоду никого бы не удивила.
Мысли о погоде заставили сэра Уинсли поежиться. Сегодняшнее утро опять выдалось хмурым, от окна тянуло сыростью, и во время чтения Уинсли кутался в плед, ожидая, пока разгорится камин. Глядя на языки пламени, он не заметил, как погрузился в раздумья.
Что-то в этой истории с крейсером «Хемпшир» не давало Уинсли покоя. «Водолазы обнаружили значительные повреждения корпуса ниже ватерлинии. Двадцатидюймовая броня взрезана подводным взрывом…» — вспомнилось ему. «Корабль подорвался на мине, установленной германской подводной лодкой…»
Озябшими пальцами Уинсли потер переносицу. Как-то это все вызывало сомнения.
Смутное чувство надвигающейся угрозы всколыхнулось с новой силой. Взрыв артиллерийского погреба разворотил бы крейсер, как обжора устрицу, но газета писала четко — повреждения были только ниже ватерлинии. Уинсли прикрыл глаза. В тысяча девятьсот четвертом он волею Ордена и судьбы оказался причастен к одной тайной операции на Желтом море. Эскадренный броненосец «Петропавловск» пошел ко дну вместе с находившимся на борту русским вице-адмиралом. Японцы отдали за диверсию фигурку Ската, а Уинсли узнал о секретных разработках военного ведомства — акваланге и магнитной мине, которую можно установить на борт корабля снаружи. Похожая история. Но если тогда это было грязное, но влияющее на ход войны и, в конечном счете, полезное для Британии дело, то от теперешней трагедии с «Хемпширом» за версту несло изменой.
Уинсли встрепенулся. Что-то было еще. Неуловимое, пропущенное, совсем близкое. Кончики пальцев лихорадочно забарабанили по столешнице, будто выдавали аллегро на фортепьяно. Стало жарко. Не отрывая взгляда от разошедшегося пламени, Уинсли откинул плед.
«Так-так-так», — барабанили пальцы.
«Вау-вау», — подпевал ветер в каминной трубе.
И тут сэр Уинсли вспомнил. На фоне первых заметок о гибели фельдмаршала Китченера новость казалась неяркой, не требующей особого внимания, однако не пропала бесследно из памяти. Примерно в то же время на Юго-Западном фронте русские войска пошли в отчаянное наступление. Армии Австро-Венгрии и Германии несли тяжелые потери пленными и убитыми. На языке Уинсли даже завертелась необычная фамилия русского генерала, руководившего прорывом, но так и не сорвалась.
«Нужно непременно перечитать заметку, — подумал он. — Пусть Питер срочно несет подшивку «Дейли» из библиотеки». Рука потянулась к колокольчику. Но вызвать дворецкого сэр Уинсли не успел. Сквозь задернутые тяжелые портьеры в кабинет пробрался квакающий медью звук. Уинсли с удивлением прислушался. Звук настойчиво повторился. Это квакал клаксон автомобиля.
Сэр Уинсли нехотя поднялся и подошел к дышащему сыростью окну. У чугунных ворот имения из серой взвеси хмурого утра проступал черный силуэт «Роллс-ройса». Старый слуга Питер Хоуп, камердинер и дворецкий в одном лице, через прутья решетки общался с мокнущим под дождем шофером. В одной руке старик держал огромный зонт, заслоняясь от пригнавшего с Атлантики морось норд-веста, другой то указывал направление до развилки на Лондон, то тыкал за спину, где стояли вооруженные двустволками братья Лоусон, конюшенные рабочие. Шофер часто кивал, прятался в поднятый воротник и косился на конюхов, однако в машину не возвращался.
Зная старика Питера, сэр Уинсли настроился на долгое представление и хотел было даже забить трубку, но тут задняя дверца авто приоткрылась. Прошлепав ботинками по раскисшей глине, водитель наклонился к двери, обдав пассажира водой с фуражки. Тот сунул ему в руку бумажный прямоугольник.