Революция муравьев - страница 13

Далее: в процессе взрослой жизни фазы парадоксального сна с возрастом сокращаются и уже составляют всего лишь одну десятую, а то и двадцатую часть от общего времени сна. Подобный опыт переживается как определенное удовольствие и даже может вызывать у мужчин эрекцию.

Такое впечатление, что по ночам мы получаем некое послание. Был проведен следующий опыт: одного взрослого человека разбудили во время парадоксального сна и попросили рассказать, что ему снилось. Потом ему дали опять заснуть – и снова разбудили во время следующей фазы парадоксального сна. Таким образом было установлено: хотя оба сновидения различались, у них, тем не менее, была общая основа. Все происходило так, будто прерванное сновидение возобновлялось в иной форме, притом что содержащееся в нем послание оставалось неизменным.

Недавно исследователи выдвинули новую идею. Сновидение дается нам как способ освободиться от социального давления. Во сне мы забываем то, что нам пришлось узнать за предыдущий день и что противоречит нашим глубоким убеждениям. Любое психологическое воздействие, навязанное извне, стирается. Пока люди видят сны, полностью управлять ими невозможно. Сон – естественное препятствие тоталитаризму.

Утро. Еще темно, но уже тепло. Один из мартовских парадоксов.

Луна серебрит кроны деревьев, точно отливающая синевой звезда. Это свечение будит его и наполняет силой, которая ему понадобится, чтобы продолжать путь. С тех пор как он забрался в эту неоглядную лесную чащобу, передохнуть ему случалось нечасто. Пауки, птицы, жуки-скакуны, муравьиные львы, ящерицы, ужи и даже палочники, объединившись вместе, докучают ему.

Он не знал всех этих тревог, пока жил там, в городе, с другими. Мозг его тогда был подключен к «коллективному разуму», и у него даже не было надобности совершать над собой индивидуальное усилие, чтобы думать.

Но отсюда далеко до муравейника и до своих. Разум его вынужден работать «индивидуально». Муравьи обладают замечательным свойством действовать двумя способами – коллективно и индивидуально.

Но сейчас, чтобы выжить, для него пригоден только индивидуальный способ действия, а беспрерывно думать о себе ему просто невыносимо. Когда думаешь о себе, в конце концов начинаешь бояться, что умрешь. Быть может, он первый муравей, который, будучи обреченным на одиночество, дошел до того, что стал беспрестанно пугаться смерти.

Вырождение какое-то!..

Он пробирается под сенью вязов. Слышит, как жужжит брюхастый майский жук, и вскидывает голову.

Он заново узнает, что лес – это нечто необыкновенное. В лунном свете все растения переливаются то сиреневым, то белым светом. Он распрямляет усики и нащупывает фиалку, облепленную забавными бабочками, которые трогают его до глубины души. Чуть дальше полосатые гусеницы объедают листья бузины. Природа как будто приукрасилась в честь его возвращения.

Он натыкается на высохший труп. Пятится назад и приглядывается. Перед ним скопище мертвых муравьев, свившихся спиралью. Черных муравьев-жнецов. Видеть такое ему не впервой. Эти муравьи оказались слишком далеко от муравейника, и когда выпала холодная ночная роса, они, не зная, куда податься, выстроились спиралью и принялись кружить – и кружили так, пока не закружились до смерти. Когда не знаешь мир, в котором живешь, начинаешь бегать кругами – и кружишь, пока не свалишься замертво.

Старый рыжий муравей подбирается ближе и кончиками усиков ощупывает место трагедии. Муравьи с наружной стороны спирали умерли первыми, а потом настал черед тех, что оказались посередине.

Он разглядывает эту причудливую круговерть смерти, озаренную сиреневым свечением луны. Какое примитивное поведение! Достаточно было забраться под пенек или выкопать убежище в земле, чтобы уберечься от холода. А эти глупые черные муравьи не придумали ничего лучше, чем водить хоровод, – решили, наверное, что только в кружении и можно спастись.

«Определенно, моему народцу еще многому предстоит научиться», – рассудил старый рыжий муравей.