Революция неизбежна. Или? - страница 22
[
←4
]
Интересен факт, что Наган принимал участие в конкурсе на уникальных условиях: ему за одно только участие в конкурсе по контракту полагалось 75 000 рублей. А ведь в то время Наган был одним из множества оружейных конструкторов и у него не было винтовок, которые стояли бы на вооружении хотя бы одной страны мира. Знаменитого револьвера Нагана ещё не было даже в проекте. За что же его так выделили царские чиновники?
[
←5
]
К слову сказать, с задержками при стрельбе сложилась любопытная ситуация. Испытания шли не в пользу Нагана — в его винтовке постоянно заклинивало патроны, не было отсечки — отражателя. Но после того, как Военный министр генерал Ванновский несколько раз демонстративно оказал знаки внимания Нагану, объявил, что тому будет выплачено 200 тысяч рублей в случае принятия его винтовки на вооружение, задержки при стрельбе начались и у винтовки Мосина.
[
←6
]
Некоторые «исследователи» путаются утверждая, что 30 000 рублей — это Большая Михайловская премия, присуждённая Мосину 15 ноября 1891 года «За разработанный им образец трехлинейной винтовки пачечной системы». Михайловская большая премия — учреждена в 1845 г. на собранные бывшими воспитанниками Михайловского артиллерийского училища 6 444 руб., проценты с которых выдавались премией через каждые 5 лет. С 1858 г. премия разделена на две: 1-я — деньгами около 1 500 рублей и 2-я — золотая медаль в 100 руб. Присуждалась премия Артиллерийским комитетом, состоящим при Главном артиллерийском управлении. Право на получение премии имели лица, окончившие курс Михайловской артиллерийской академии или одноимённого училища, за лучшие сочинения или изобретения по артиллерии. Мосин закончил указанные училище и академию.
[
←7
]
Но как настоящий откат всё было оформлено наилучшим образом — у Нагана купили патент на производство его винтовки. Сторонники этого решения в России (а они есть до сих пор!) задним числом объясняют это необходимостью того, что производство винтовки было организовано во Франции, где у Нагана были патенты и привилегии. Поэтому, мол, ему заплатили отступные, приобретя его винтовку, чтобы не заплатить больше, при производстве винтовки Мосина во Франции. Но при чём здесь какие-то патенты и привилегии Нагана, если винтовка Мосина — собственность России, а от Франции требовался только труд? Да и почему производство винтовки во Франции было более необходимым, чем в России? Но даже если в России почему-то оказалось недостаточно производственных мощностей, то дешевле, быстрее и качественнее было бы заказать производство винтовки Мосина в Германии, которая в отличие от Франции имела гораздо более мощное и более технологически совершенное производство, а Германия на деле, а не на словах доказывала своё дружеское отношение к России, а в тот период вообще стремилась к союзу с Россией. И уж совсем не понятно, чем думают те, кто утверждает, что Россия, приобретя ненужную винтовку Нагана, поступила мудро, мол, если бы винтовку Мосина пришлось (точнее было бы сказать удалось бы, поскольку такие попытки предпринимались) снять с вооружения, то была бы запасная винтовка для вооружения армии, которую надо полагать тоже бы производили во Франции. Зачем проводить конкурс, выявлять лучшую винтовку, если заранее планируешь производить худшую? А о том, что она худшая свидетельствует то, что она не была принята на вооружение ни одной страны мира. Если бы винтовка действительно выиграла в конкурсе, как заявляют апологеты Нагана, то именно её, а не винтовку Мосина попытались бы перекупить иностранные государства. Пусть эту винтовку Наган продал России и не мог перепродать кому-то ещё, но ведь ему никто не мешал усовершенствовать модель, а то и просто добавить какие-нибудь фенечки, чтобы она не подпадала под соглашение с Россией, и продать винтовку как совершенно другую винтовку. Ведь делал же он так с винтовкой Ремингтона. Петербургский лейб-гвардии ротмистр (капитан), будущий маршал Финляндии К.Г.Э.Маннергейм, чтобы воевать на фронте русско-японской войны 1904-05 годов, был вынужден уйти из гвардии. Этот патриотический поступок русского офицера вызвал широкое осуждение в гвардейской среде. Надо сказать, что при переходе в обычную часть он сразу был произведён в подполковники.