Рейд в Заднепровье - страница 22

Пулеметы, приспособленные для стрельбы по воздушным целям, на обоих берегах реки тотчас же открыли огонь, и дымные полосы трассирующих пуль протянулись к четким силуэтам самолетов.

При втором заходе один из самолетов, как-то резко накренившись, пошел на снижение, а затем, перейдя в пике, упал на лед, пробил его и погрузился в воду. Другой, сбросив остатки бомб далеко от партизан, скрылся в облаках.

В это время в штаб прибыл связной с новыми сведениями, полученными от местных партизан, что «чрезвычайной мерой» противника будет массированный налет самолетов во время переправы соединения через Припять.

Это сообщение встревожило командование. Местность была открытой, и от бомбежки спрятаться было негде. Переправу еще более ускорили.

Но вот она закончилась. Некоторые партизаны остались в селе Барбаров, а другие пошли в наступление на районный центр Наровля.

Постепенно сгустились сумерки, но ожидаемого массированного налета все не было. У партизан было приподнятое настроение, кругом царило веселое оживление. Последняя водная преграда на пути движения соединения была преодолена без особых затруднений. Много шуток вызвал «массированный» налет двух фашистских самолетов.

Как видно, в глубоком тылу оккупанты тогда не имели крупных сил пехоты, авиации и танков, и два самолета представлялись мощным средством против партизан. Через несколько месяцев, когда рейдировавшие соединения развернули мощное наступление на Правобережье Днепра, гитлеровцы были вынуждены снимать с фронта целые дивизии, много танков и эскадрилий самолетов.

Поздно ночью начальник штаба вышел на улицу проверить посты.

— Посмотрите, товарищ капитан, что-то там на юге горит, — сказал ему часовой.

Начальник штаба И. И. Бородачев посмотрел в сторону зарева и без труда определил, что горит Наровля.

Партизанский отряд «За Родину», который в Брянских лесах все называли «местный Серединабудский», ворвался в районный центр и, разогнав его гарнизон, уничтожил все документы районного управления, а также инвентарь машинно-тракторной станции, используемый для уборки посевов немецких поместий и вывоза награбленного продовольствия к железнодорожным станциям.

После разгрома Наровлянского гарнизона партизаны опять двинулись в путь к месту своих новых действий на Правобережье Днепра.

В Житомирской области соединение подверглось ударам гитлеровцев. В лес были брошены гестаповские полки с танками и артиллерией, но успеха они не добились. Партизаны, верные своей тактике, в боях в населенных пунктах Скородное и Лученки уничтожили до трехсот гитлеровцев и отошли в глубь леса, к Припяти. Немцы не решились их преследовать, и отряды приступили к выполнению задач, поставленных Центральным штабом партизанского движения перед выходом в рейд: обеспечить на Правобережье Днепра развитие партизанского движения, нанести массированные удары по транспортным магистралям противника и разведать укрепления немцев на Днепре.

Успешно воевали и ковпаковские отряды, которые после форсирования Днепра вышли в районы Киевской области.

Завершение рейда отрядов брянских партизан, ставших житомирскими, совпало с важной датой — двадцатипятилетием Советской Украины. В отрядах состоялись собрания, на которых присутствовало около трех тысяч народных мстителей — почти в два раза больше, чем вышло в рейд из Брянских лесов. Собравшиеся приняли письмо, адресованное ЦК партии.

В этом письме партизаны сообщали об итогах своего похода. За пятнадцать дней они прошли пятьсот тридцать четыре километра, проведя при этом шестьдесят семь боевых операций и уничтожив около полутора тысяч гитлеровцев.

В конце письма партизаны клялись:

«Мы обязуемся еще больше громить врага в его тылу».

Горячей верой в победу звучали слова: «Недалек тот час, когда Украина будет освобождена от немецких захватчиков ненова заполыхают красные знамена свободы».

Глубоким тылом немецкой армии в 1942 г. были Правобережная Украина и Белоруссия. Далеко на востоке гремели бои, и, хотя уничтожение гитлеровской армии в битве на Волге и положило начало коренному повороту в ходе войны, в этих краях в начале 1943 г. они считали себя хозяевами.