Рейс туда и обратно - страница 24

— Волнение моря — пять. Ветер четыре балла, — сказал Степан Федорович. И, как бы намекая на что-то, помявшись немного, улыбнувшись стеснительно, добавил: — Ну и высокие борта у этого «летучего голландца»! Мне по штормтрапу и до половины не добраться. Увы, годы не те.

— А вот мне хоть бы хны! — воскликнул Жора. Он с надеждой поглядел на капитана и Русова. — Николай Владимирович, можно и мне с вами, а?

— Странно. У теплохода нет названия. И порта приписки, — задумчиво, как бы и не слыша Куликова, проговорил капитан. Он тискал желтыми от никотина пальцами висок, будто проверяя крепость черепа. И, тоже, как бы намекая на то, что можно было бы и не осматривать теплоход, добавил: — Видите? Шлюпок нет. И конечно же, ни души... Напрасно время тратим, а? — Вздохнул тяжело: — И все же мы, конечно, обязаны проверить. Отправляйтесь, старпом.

— Товарищ капитан, товарищ старпом... можно и мне туда сходить, а? — страдал Жора. — В кои годы еще такое случится: покинутое судно! Без людей... Тут какая-то тайна! Я сообразительный, в училище в соревнованиях находчивых капитанил, может, что и замечу, соображу...

— Я не возражаю. Как вы считаете, Михаил Петрович? — Русов отдал капитану бинокль. Да, Жорке полезно было бы побывать на этом теплоходе. Все ж морская практика, редкостная к тому же практика, но решится ли капитан отпустить сразу двух штурманов? А если что случится? Там с ними, на этой вот ржавой калоше... На дно вдруг пойдет? И все же не лишним будет Жора в шлюпке. И тверже сказал: — Михаил Петрович, слышите? Заберу-ка я с собой Куликова, а? Да и Шурку Мухина.

— Забирайте, — вдруг согласился капитан. И улыбнулся, хлопнул Куликова по плечу. — Вы правы, Жора, моряку, если он настоящий моряк, нужны острые впечатления, нужен риск.

Доктор Гаванев ворвался в рубку. Был он уже в теплой куртке, спасательном жилете и со своим саквояжем, повисшем у левого бока на ремне. Весь его вид был решителен.

— Может, там раненые! Больные! — выкрикнул он. — И я обязан...

— Хорошо-хорошо, — торопливо согласился капитан. Нахмурился, глянул на часы, включил судовую радиотрансляцию, спросил, прикрывая микрофон ладонью: — Кто с вами еще пойдет, Николай Владимирович?

— Боцман, Серегин и Мухин. Механиком — Алексанов.

— Внимание! Боцман, готовьте к спуску шлюпку номер два левого борта, — скомандовал в динамик капитан. — Серегину, Мухину и Алексанову — в шлюпку. — Повернулся к Русову: — Поосторожнее там. Без лишнего риска, Коля?

— Конечно, конечно, капитан. Не волнуйтесь.

Серая посудина то мягко оседала в волнах, то всплывала. Какую-то тоску вдруг ощутил старший помощник, отчего-то вдруг не захотелось ему отправляться на брошенный людьми теплоход. Закурил. Две бумаги на его имя лежали на столе поверх карты островов Кергелен. Русов хмыкнул, пробежал глазами одну, которая оказалась докладной Серегина, требовавшего строго наказать «морского хулигана» боцмана Медведева. Оказывается, вместо того чтобы в специальный печке сжечь мусор, оставшийся от ошкрябки, тот вывалил его за борт. «Боцману указать», — написал Русов в углу бумаги и взял другую, в которой кок просил списать двенадцать тарелок, шесть чашек и салатницу, якобы разбившихся во время шторма. Ну, кок! Написал: «Разрешаю составить акт на списание».

Топот ног, голоса: «Шурка, черт бы тебя побрал, почему без спасательного жилета?» «А фотоаппарат взяли?.. а может, там бандиты какие. Хоть ножи шкерочные с собой прихватите!» Рокот шлюпочной лебедки. Русов быстро спустился в каюту, оделся потеплее, накинул на плечи спасательный жилет. Подумал немного и сунул в карман нож.

Свободные от вахты матросы и механики толпились на кормовой, прогулочной палубе, фотографировали пустынный теплоход. Кот Тимоха, мяукая и нервно подрагивая обрубком хвоста, бродил по ботдеку с явным намерением тоже отправиться в поход. Стармех Володин, смуглолицый сероглазый одессит, уже выводил шлюпку за борт. Мухин, Серегин и Алексанов сидели в ней, вот и Жора спрыгнул в шлюпку, подал Русову руку, а боцман отгонял кота. Затопал на него, а кот распластался на палубе и закрыл глаза. Боцман тяжело спрыгнул в шлюпку, завизжали тали, и шлюпка скользнула вниз, к воде, которая то опадала, то бурно вспухала пенным, шевелящимся горбом. Склонившись над двигателем, Петя Алексанов рванул заводную ручку. Еще, еще. Что-то зло говорил боцману Серегин, стармех чуть попридержал шлюпку, дожидаясь, когда заведется двигатель. Русов устроился на корме, Жора сел рядом. Багровея от усилий, Алексанов еще раз крутнул рукоятку, и двигатель стрельнул выхлопной трубой, взревел.