Рейс туда и обратно - страница 28

— Отдраил я дверь в машинное отделение, а оттуда!.. — прокричал, поднимая лицо от двигателя, Алексанов. — А оттуда, ка-ак...

— Как рванет! — торопливо продолжил Мухин. — Нас даже сшибло!

— И воздух оттуда: у-у-уу! — прокричал Алексанов.

— Быстрее, черт вас побери... быстрее от судна!

— Воздушная подушка, старпом! Вот что держало судно на плаву! — орал Алексанов. — Я все ж заглянул: машина в воде! Видно, напоролись на льдину, пробили корпус в районе машины...

— Быстрее, быстрее!

— Да и так на полной скорости чешем. Уже ушли! И когда удирали из машины...

— Ушли? Ну, ребятки, чуть-чуть бы и...

— ...и когда удирали из машины — задраили дверь! Вот воздух и держит опять посудину. До шторма.

Вздрагивающими пальцами Русов нашаривал в кармане сигареты, с облегчением глядел, как шлюпка быстро уходила от теплохода. Поежился: что там бункеровки, пересадка доктора на «Коряк», ожидание «Эллы»?.. Вот оно... Ушли, ушли! Русов протянул сигареты морякам; он глубоко затягивался дымом, Жора поглядел на него, мол, сядете к румпелю? Русов отрицательно мотнул головой: нет, давай уж ты практикуйся. Голова приятно кружилась. Привалившись спиной к борту шлюпки, Русов глядел на теплоход. Сколько же они там пробыли? С час примерно... Вечереет уже, вон и первые звездочки показались и... Созвездие на груди. Какое же? Семь звездочек. И третья слева, самая крупная. Так это же созвездие Северная Корона, а самая крупная звездочка — Гемма. Кто же тебя убил, Гемма? Русов напряг зрение. И показалось ему, что кто-то стоит у открытого окна капитанской каюты, глядит им вслед через кружевную занавеску. Русов отвернулся. Устал, мерещится всякое; о чем ты, Василий Дмитриевич?

— Сурику я там выискал, у нас ведь, почитай, весь кончился, — говорил, придвинувшись лицом к лицу Русова, боцман. — Да краски, белилов цинковых. Да олифу... Чего добру пропадать? Да гвоздей разных, болтов.

— Что в остальных помещениях?

— Пусто, — сказал Серегин. — Мы с Мухой почти все обежали. Койки незаправленные. Барахло разбросанное.

— Стоит кто-то у окна! — крикнул Жора. — Из-за занавески глядит.

— Глупости все это, глупости! — Русов засмеялся. — Просто складки там сбились. Вот и танкер. Муха, Серегин, будете принимать гаки. Петя, малый...

Капитан был мрачен. Лицо восковое, голова обмотана полотенцем. Он выслушал рассказ Русова, ругнулся, когда услышал про мертвую женщину и про то, как Алексанов отдраил дверь в машинное отделение и воздух рванул оттуда. Проворчал: «Старый я осел, что разрешил осмотр судна». Уставившись в палубу, он ходил взад-вперед. А Русов, Жора Куликов, доктор и боцман стояли в разных краях рубки. Второй помощник капитана Степан Федорович, как мышь, шуршал картами в штурманской, но то и дело выглядывал в дверь, прислушивался к разговору. Танкер уже лег на генеральный курс, и покинутый командой теплоход быстро уходил за корму. Его серый, резко накренившийся на правый борт корпус, как бы расплывался в вечерних сумерках. Налетит ветер посильнее, и перевернется теплоход, заглотит его океанская пучина...

— Итак, что же произошло? Отчего команда покинула судно? — Капитан остановился перед Русовым. — Столкновение с айсбергом? И вот что еще: отчего нет ни названия, ни порта приписки, а? Что скажете? Какая-то таинственная посудина...

— Полагаю, что эту старую калошу волокли с Мадагаскара на ремонт. В какой-то из портов Южной Африки ее волокли. Вернее всего, в Кейптаун. Названия нет? А все объясняется просто: когда вышли с Мадагаскара, были хорошие погоды. И команда сдирала с теплохода старую краску. Чтоб, значит, не бездельничали морячки.

— А может, и на металлолом волокли! — торопливо проговорил Жора Куликов. — Вот Шурик Мухин да Серегин подсчитали: белье-то было на койках всего в четырнадцати каютах. А команда на таком теплоходе человек сорок. Значит, была тут уменьшенная, перегонная команда. Ну вот, трахнулся теплоход о льдину, высадились мореплаватели в шлюпки, их кто-то подобрал, но во время шторма взять судно на буксир не смогли.

— Трахнулись о льдину! — проворчал капитан, — С чего вы взяли, Куликов? Трахнуться о льдину теплоход мог где-то за тридцать пятым градусом южной широты, там, где уже встречаются айсберги. А может, теплоход уже с десяток суток, а то и больше, как покинут командой. И дрейфует сам по себе с попутным Мадагаскарским течением, да и попутными в это время года ветрами. Нет, тут что-то не так. Что скажете, Русов?