Рейс туда и обратно - страница 31

— А вы мне глотку не затыкивайте! — Механик так и выразился: «не затыкивайте». И махнул на штурмана темной ладонью. — Своих-то вы всегда защитите. Я тут потолкался в рубке возле курсометра, записал кое-что в бумажку, потом мы с «дедом» подсчитали: от виляний вправо-влево за вахту Вальки танкер пробежал три лишних мили! А как вел танкер Шурка...

— Без грубостей прошу, пожалуйста, без грубости.

— Шурка Мухин! Пять лишних миль молотил танкер!

— Руля не слушался. Сильное волнение было! — выкрикнул с места Шурик Мухин. — Тебя бы, болтуна, на руль поставить.

— Дышите там свежачком, пейзажами морскими, птичками любуетесь! — не сдавался Долгов. — Мечтаете... спите у руля! Ха! Вас бы в машину, в гарь и вонь загнать, чтоб машина четыре часа за вахту громыхала, будто кувалдой по башке колотила!.. В общем так. У нас, между прочим, в машине все в полном ажуре. Экономия топлива — три тонны. Смазочного масла — центнер. Машина уже почти вся покрашена. Чистота идеальная, комиссия вчера проверяла. Считаю, что на этом отрезке пути машинная команда впереди «палубы».

— Можно мне? — вскинул руку Серегин и направился к председательскому столу. Механики обеспокоенно зашевелились, а Шурик Мухин поприветствовал Серегина, сжав, как ротфронтовец, кулак возле уха. — Вот они тут на первенство претендуют! — начал свою речь Серегин, еще не дойдя до стола. — Я бы на это ответил: ха-ха-ха! К примеру: сколько часов простоял танкер, когда механики на траверсе мыса Капа-Блан форсунки меняли?! Три часа дьяволу под хвост, а где и когда мы будем наверстывать эти часы? А если бы форсунки сломались во время урагана?! А сливы солярки за борт, загрязнение океана?

— А выбросы боцманом мусора в воду? — выкрикнул Алексанов. — Ха-ха!

— Боцман наш, палубный человек, — строго сказал Серегин. — И мы уже проработали его в своем коллективе...

Механики затопали, а к столу вышел кок. Потупив глаза, он выждал, когда стихнут голоса. Матросы улыбались, знали, что кок, относящийся к «палубе», конечно же, будет хвалить свою работу и ругать механиков, которые то хлеб не «доедають», не экономят, то еще какой-нибудь «продукт» впустую переводят, а кок сказал:

— Конечно, странно это услышать, но надо быть справедливым... — В столовой совсем стало тихо. Еще больше поникнув головой, кок продолжил: — Плохо вели в этом рейсе танкер штурмана. Эк, поворачивають! Тарелки: трам-бам о палубу! Двадцать штук как не было!..

Матросы затопали, застучали кулаками в столы, Мухин засвистел и выкрикнул: «Коллаборационист!» Кок съежился, вернулся на свое место. Русов поднял руку. Пора было кончать. Соревнование между «машиной» и «палубой» всегда выливалось в соперничество, некое противостояние с ожесточенными спорами, но были эти споры беззлобными: делали-то все одно, нужное для всей команды дело, а потому к концу собрания успокаивались и принимали решение: «повысить», «усилить», «обратить внимание» и как конечный итог споров: «выполнить в указанные сроки». И в кино! Опять что-то про любовь...

Перед тем как отправиться в каюту, Русов обошел танкер. Это входило в его каждодневную обязанность. Надо было взглянуть, чисто ли в салонах, коридорах, каютах. Не кидают ли моряки спички в курительном салоне мимо пепельниц. Ведь танкер. Повышенная опасность. За то и платят морякам танкерного флота прибавку в десять процентов к зарплате, известных на флоте под названием «гробовые». За страх, так сказать.

Чисто было в салонах и коридорах. Бункеровки, сложности и опасности океанского плавания — все это было и будет, а танкер жил своей обычной жизнью. Свободный от вахты механик Ваня Харитонов колотил в своей каюте молотком по куску меди, чеканкой увлекся. А в соседней каюте «кочегары» резались с «палубой» в «козла». Лупили костяшками по столу. Заочник рыбвтуза Сеня Белов готовил очередную курсовую работу, а Серегин был у боцмана в гостях. Что-то звякнуло, когда Русов открыл дверь в каюту, и боцман с Серегиным взглянули на вошедшего старпома, как мальчишки-третьеклассники, застигнутые учителем во время курения в туалете. Русов заглянул в рундук и обнаружил там уполовиненную бутылку красного вина «Фундадор». Скребанув лысину, боцман промямлил: