Резчик. Том 6 - страница 25

По правде говоря, именно голодающие бедняки их ловили и ели, но часто это заканчивалось серьёзными болезнями. А вообще, интересно посмотреть, как она без пращи собирается их ловить.

— В столице, в некоторых ресторанах подают голубей, — вставила Клаудия, но я посмотрел на неё строго.

— Которых специально выращивают и откармливают так, что они летать не могут. А это — крысы с перьями.

— Мы поняли, — улыбнулась она, крепче беря меня под руку, — что голубей ты не любишь.

— После двух справочников о паразитах я много чего не люблю. Дать почитать?

— Нет, спасибо, даже слышать не желаю, — быстро сказала она. — Прости, прости, прости. Только не рассказывай…

— А можно мне, — вмешалась Кифа, — почитать эти справочники?

— Я подумаю, — улыбнулся я. Боюсь, что после прочтения Кифа может потерять аппетит к половине всего, что любила из дичи, и особенно к сырой рыбе.

В такой вот весёлой обстановке мы дошли до дома барона. Точнее, почти дошли, но навстречу нам бросился какой-то пузатый купец. Добежать ему не дала Пин, перехватив за руку и грубо приземлив на мостовую.

— Жить надоело? — произнесла она, наклоняясь к несчастному.

— Слово, слово! — заверещал он, барахтаясь на земле, не в силах перевернуться, так как Пин наступила ему коленом на спину.

Клаудия посмотрела на купца прищурено и недоверчиво, Кифа с интересом. Пин же действовала так жёстко совсем не потому, что он мог представлять угрозу. Конкретно этого человека здесь никто не боялся. Просто сказать он ничего хорошего не собирался. В который раз я недобрым словом помянул способность читать намерения.

— Она, эта женщина, — заторопился мужчина, — она Крус, его дочь.

Я посмотрел на Пин, и она сильно стукнула мужчину по затылку, отчего тот въехал носом в булыжник мостовой.

— Пойдём, — негромко сказал я. — Умеют же люди портить настроение…

— О ком он говорил? — Клаудия обернулась, бросила на него ещё один заинтересованный взгляд.

— Не обращай внимания.

Мы прошли оставшуюся часть площади к высокой кованой ограде. Похоже, барон не хотел полностью отгораживаться от людей, собирающихся на площади во время праздников или ещё по какому-нибудь случаю. Но и подпускать близко к своему жилью горожан не собирался. Теперь понятно, зачем он пристроил к дому несуразный балкон. Думаю, что вид оттуда на площадь, заполненную людьми, открывался изумительный. Стража, охраняющая ажурные ворота, выглядела красиво и опрятно, все мужчины как на подбор высокие, крепкие и бородатые. Сам барон ждал нас у лестницы дома. Это был щуплый мужчина лет тридцати пяти, одетый богато, с толстой золотой цепью на груди и символом наместника города.

— Безумно рад приветствовать знаменитого герцога в своём доме, — сказал он хрипловатым голосом. Покосился на асверов, слегка задержал взгляд на Кифайр.

— Так уж и знаменитого? — уточнил я.

— В Империи о Вас много говорят. Не помню такого случая, чтобы герцог смог единолично уничтожить огромную армию, защищая собственные земли. Это настоящий пример самоотверженности и героизма. А также демонстрация великой силы. Естественно, даже в такой глуши, как этот южный торговый город, мы слышали о Вас. И читали баллады о маге-целителе Берси Хауке. Эта прекраснейшая дама, Ваша супруга Александра, о которой говорится в балладе?

— Нет, — я едва не поморщился от такого потока лести, — это моя невеста Клаудия Лоури.

— Польщён и рад познакомиться, — он расплылся в приторно-сладкой улыбке. — Барон Бальдо Эверланн. Там двойная буква «н» в конце. Это отличительная черта благородных семей центрального юга.

Барон вытянул шею в направлении купца, который так и лежал посреди площади. Сделал жест одному из стражников, чтобы убрали его.

— Что хотел тот… человек? — осторожно спросил барон.

— Говорил что-то о Крус.

— Негодяй, — возмутился барон. — Кажется, я знаю его. Он влез в огромные долги и не желает расплачиваться.

— Ну так разобрались бы с ним по закону.

— Думал, что разобрался, — задумчиво протянул он, затем опомнился. — То есть, я отдал распоряжение, а мои люди, как это часто бывает, не справились. Прошу, проходите в дом, я с радостью…