Ричард Длинные Руки — фюрст - страница 13

У самого борта осторожно пошел вверх, уцепился когтистыми лапами за деревянный край и высунул голову. На палубе никого, передо мной тень, я перевалился на ту сторону, там поспешно перетек в человеческую личину и некоторое время лежал на спине, приходя в себя.

Над головой топают, орут, мой короткий сон слетел, как сдернутое грубой рукой одеяло. Я вскочил, быстро оделся и опоясался мечом, выскочил на наверх.

Матросы, окуная швабры в лохань с водой, лениво драят палубу, а чтоб не совсем уж заскучать, тычут ими друг другу в морды и хохочут, как в раю, только там могли быть такие простые шуточки. Я подобных насмотрелся еще в прошлой жизни, потому просто пошел мимо, не обращая внимания.

За спинами раздался зычный хохот. Это в самом конце, когда палуба уже блестит, отражая солнце, матрос взял бадью и, вместо того чтобы выплеснуть грязную воду за борт, с размаха окатил ею опешившего соратника.

Тот сперва раскрыл рот для вопля, потом и сам захохотал, оценив ах какую остроумную шутку.

С капитанского мостика Ордоньес распорядился:

– Сэр Юрген, готовьтесь поднять якорь… Доброе утро, ваша светлость!

– Есть, сэр, – ответил Юрген.

Он побежал вниз с диким криком:

– К подъему якоря товсь!

Я поднялся на мостик, но не успел спросить Ордоньеса, как ему спалось, и спалось ли вообще, как из «вороньего гнезда» донесся вопль:

– Капитан, прямо по курсу берег!

– Хорошо, – проговорил Ордоньес, – поднять паруса!.. Мудрые мы, ваша светлость?.. Если бы прошли еще чуть в темноте, могли бы сесть задницами на рифы.

– Там нет рифов, – заметил я.

– Откуда такая уверенность?

– Чутье, – ответил я скромно.

Юрген прокричал:

– Все наверх! Поднять паруса!

Пронзительно засвистела то ли дудка, то ли свисток, по палубе застучали подошвы, матросы бежали к мачтам и карабкались по веревочным лестницам наверх, как юркие обезьяны.

Со стороны носа корабля донеслись крики, примчался плотник Мишель, глаза, как блюдца, щеки трясутся, на лице ужас.

– Адмирал, – прокричал он, но с надеждой смотрел на меня, – богиня… Богиня!..

– Что с ней? – спросил Ордоньес и повернулся к носу корабля. Там укреплена гигантская статуя, искусно вырезанная из дерева, некая покровительница морей, хотя на самом деле ими заведует Посейдон, именуемый также Нептуном, размер ее около трех ярдов, когда буду строить корабли, на этих излишествах что-то да сэкономлю. – Отломилась?

– Если бы!

– А что?

– Сами увидите!

Я поспешно сбежал с мостика. Огромная статуя выглядит странно, словно устыдилась наконец-то наготы и решила прикрыться зелеными веточками. Они торчат отовсюду, хотя по большей части из щелей, куда могло занести ветром землю…

…но все же я не настолько готов подгонять факты, чтобы поверить, что за ночь может пустить не только корни, но и выбросить наружу ветви.

Подбежали еще матросы, у всех лица белые, Ордоньес вообще то и дело хватается за рукоять меча и тут же отпускает, в глазах страх, беспомощно оглянулся на меня.

Я прижал на время дрожь, сюзерен не должен выказывать страха, сказал бодрым голосом:

– Всего лишь веточки!.. Эх, если бы цветы… уж молчу про ягоды!

Народ еще не пошел в пляс, но страх уже не накатывает нарастающими волнами, матросы смотрят на меня с надеждой.

Ордоньес прокашлялся и спросил почти нормальным голосом:

– Сэр Ричард, вас не пугает это предзнаменование?

Я заколебался с ответом, был соблазн истолковать как благоприятное, уж я-то сумею, но несвойственная мне честность вылезла впереди меня и брякнула со всей дури:

– Для христианина не может быть предзнаменований! Вы христиане или нет?

Ордоньес кивнул, а моряки пробормотал один за другим:

– Да, конечно…

– Христиане…

– Ну да, а как же…

– Вот даже перекреститься могу…

Только Мишель осмелился заметить:

– Сэр Ричард, когда чайки летают над самыми волнами, это предзнаменование бури. Если солнце красно к вечеру – моряку бояться нечего, если солнце красно поутру – моряку не по нутру… Эти предзнаменования всегда сбываются!

– Это не предзнаменования, – пояснил я, – а приметы. Ты еще скажи, что если я вот выпущу из руки этот нож, то упадет на палубу, такое вот предзнаменование…

Моряки захохотали, Мишель сконфуженно покрутил головой.