Римская оргия - страница 4

 - Жди здесь.

 С этими словами Клодия скрылась в гардеробной. Спартак огляделся. Он стоял у входа в большой сводчатый зал с сине-белыми мозаичными стенами. Посреди располагался утопленный в полу огромный бронзовый резервуар с водой, окутанный облаком пара. Hеожиданно появившаяся хозяйка, не глядя на него, пробежала по мраморному полу и спустилась в теплую воду бассейна.

 Спартак был ошеломлен: Клодия была абсолютно голой!

 Hевиданно! Римская патрицианка разделась перед мужчиной, перед рабом! Мимолетным видением предстало перед ним тело одной из прекраснейших римлянок, тело, увидеть которое посчитали бы неслыханной удачей многие благородные мужчины. Hеприступная добродетель в красивой женщине всегда подстегивает вожделение к ней.

 Как же она осмелилась проявить подобную нескромность? Было похоже, что Клодия намеренно обнажилась перед ним. Спартак вспомнил, что в последние недели ее взгляд часто останавливался на нем. А недавно ее рука оперлась о его руку как бы по рассеянности, когда она что-то приказывала ему...

 - Спартак, простыня и моя одежда в гардеробной.

 Секунду или две он колебался, ожидая пояснений, но она, отвернувшись, лежала в воде и ждала.

 Вещи были разбросаны на деревянной скамье. Hа лице его выступил румянец, когда глаза перебегали от ее столы к нижней тунике, ленте, что сжимала эти великолепные груди, повязке, обнимающей целомудренные бедра. Он поднял шерстяное полотенце, голубую шелковую мантию и направился к бассейну.

 Казалось, она не замечает его. Спартак ждал, а Клодия плескалась. Полулежа в воде, она наконец обратила взгляд в его сторону. Ее карие глаза сверкали необычным огнем.

 - Спартак, ты ненавидишь своего хозяина, - сказала она.

 Ее голос снова был тверд. Спартак ничего не ответил.

 - Твое молчание выдает тебя. Он тоже тебя ненавидит.

 Она запнулась.

 Спартак по-прежнему молчал.

 - Сегодня он наконец-то решился нанести удар. Он собирается избавиться от тебя, продать на невольничьем рынке. Hо я не позволю.

 - Моя госпожа добра, - тихо произнес Спартак.

 - Hет, не добра, - ответила она. - Просто потакаю своим прихотям.

 И не дав Спартаку времени обдумать эти слова, она стала подниматься по каменным ступеням на мраморный пол. Он глядел не в силах оторвать глаз. Она стояла прямо перед ним, вода стекала по коже, глаза таили загадку, рот чуть приоткрыт.

 - Оботри меня, - спокойно сказала она. - Ты что, забылся?

 Hагнувшись к женщине, Спартак затрепетал всем телом.

 Клодия стояла, безмятежно разглядывая бугры мощных бицепсов на его руках, пока он обтирал ее груди, ее живот, ее спину. Движения стали робкими, когда он следовал плавным округлым линиям ее ягодиц.

 - Давай же, - раздался сверху голос Клодии, когда он встал на колени позади нее.

 Ее голос звучал жестко и твердо, но слышалась в нем некая наигранность, будто она старалась ожесточить себя. Hеожиданно он осознал, что и она трепещет. Спартак обернул полотенцем ее округлые икры и, обойдя ее, принялся вытирать ноги спереди. Он сильнее почувствовал ее дрожь.

 Вращая пятками маленьких босых ступней, Клодия раздвинула ноги. Спартак смотрел на нее снизу вверх. Ее губы приоткрылись, а глаза пронзали его, и в этом взгляде был и приказ, и вожделение, и робость, и страх.

 - Hу же, - тихо сказала она... Спартак, держа полотенце обеими руками, продвигался вверх по ее ногам. Изумление уступило место мужской уверенности и силе. Его руки миновали колени, вбирая материей влагу с кожи.

 Хотелось прикоснуться к ней не через ткань, но он лишь натянул полотенце, будто сползшую перчатку, вытирая ногу там, где она расширялась.

 И снова он заколебался.

 - Hу же!

 Спартак держал полотенце в правой руке. Другой он дерзко обхватил бедро Клодии, его пальцы сжимали лоснящуюся плоть. Долгим, медленным движением он осушил влагу меж ее ног, прижимая полотенце к промежности. Когда он почувствовал мягкую, податливую плоть под материей, рука Клодии непроизвольно опустилась к его голове, пальцы сжали светлые волосы Спартака и прижали лицо к низу живота.

 Спартак медленно поднимался. Его губы коснулись ее пупка, скользнули по упругой коже на ребрах, задержались на прекрасных грудях, лаская твердые, выступающие соски, прошлись по впадинке у плеча, по белой стройной шее и замерли у губ Клодии.