Римские вакации - страница 22

Шлёпая босыми ногами, она подошла к располагавшемуся с краю Лёлику, присела перед ним на корточки, поставила на пол таз с кувшином и, ни слова не говоря, принялась развязывать шнурки на непотребных кедах Лёлика. Лёлик разинул рот, потом густо покраснел и, быстро спрятав ноги под ложе, пробормотал:

— Ну что вы, не надо…

Девица изумленно посмотрела на него, потом перевела растерянный взгляд на хозяина.

— Давай подмывайся, дурак… — негодующе прошипел Джон и украдкой показал конфузцу кулак.

Лёлик нехотя вытянул конечности; девица ловко стащила с него кеды с носками, отчего сладкие ароматы вечерней свежести были успешно изгнаны победоносным запахом давно нестиранных портянок. Лёлик сунул ноги в таз, девица слегка плеснула из кувшина, льняным полотенцем, висевшем у неё на шее, совершила процесс промокания, и на этом процедура для Лёлика была закончена, после чего мы все подверглись той же участи.

— Ни тебе мыла, ни тебе воды горячей, никакой, понимаешь, гигиены… — забурчал после омовения Раис, забираясь на ложе с ногами и принимаясь сосредоточенно копаться между пальцами.

Расположились мы на ложах по трое, благо ширина данной мебели это позволяла. Судя по тому, что хозяин глаз на это не пучил, то поступили мы сообразно с местными порядками. Тем не менее, привычки к такому размещёнию у нас, конечно же, не было, а потому мы ворочались как медведи в тесной берлоге, стараясь улечься поудобнее и посматривая в качестве примера на хозяина, возлежащего совершенно естественно и непринужденно.

Лёлик с Раисом не поделили пространство и начали вполголоса ругаться.

— Ну а теперь приступим к трапезе! — приподнято объявил хозяин и ещё раз хлопнул в ладоши.

Четверо грязноватых патлатых пареньков в несвежих туниках, не слишком торопясь, расставили на столе медные блюда и миски, от которых пошёл аромат, не оставивший равнодушными наши тут же забурчавшие желудки.

При ближайшем рассмотрении в них оказался ассортимент не слишком разнообразный, но недурственный. Были уже очищенные варёные яйца под кислым соусом, много бледного сыра, похожего на брынзу, горки салата, петрушки и укропа, плоские румяные пшеничные хлебцы, сложенные стопочкой. Но главным блюдом был окорок, запечённый до коричневой маслянисто лоснившейся корочки, порезанный крупными ломтями, демонстрировавшими на разрезе влажно слезившуюся нежную розовую мякоть, укутанную белым жирком. Изголодавшийся Раис схватился за голову и, зажмурившись, с чувством простонал:

— Ай-яй-яй…

Римлянин понял его по-своему и пробормотал извинительно:

— Да уж, так неожиданно… Не подготовились… — но приободрился и докончил: — Зато винцо отменное. Из собственных подвалов.

Неопрятные отроки во второй заход наделили нас медными тарелками для личного пользования, но столовых приборов не дали.

— Вилок чего-то нет… — тихо пробурчал Боба.

— Их ещё не придумали… — столь же тихо пояснил Джон.

Отроки притащили пузатые амфоры, расставили по столикам широкие серебряные чаши, наполнили их до краев рубиновым вином.

— Только у меня все пьют винцо неразбавленным, — значительно произнес толстяк. — А то обижусь!

— Так чо ж его разбавлять? — удивился Серёга и отхлебнул.

— Ну как? — с превеликим интересом осведомился хозяин.

Серёга пожал плечами и полез ломать хлеб.

А вино более всего походило на тёрпкий сок, имея градусов не более чем пиво, поскольку до открытия процесса дистилляции оставалось ещё ой как далеко, и креплёным напиткам взяться было неоткуда. Потому сей напиток не столько пьянил, сколько утолял жажду, и отрокам пришлось изрядно попотеть, наполняя наши чаши, пока мы насыщались с непринужденной жадностью.

Местная пища на вкус казалась несколько непривычной. В ней явно не хватало чего-то родного синтетического.

В положении полулёжа есть было непривычно и неудобно. Такая поза стесняла свободу движений, поскольку приходилось опираться на левый локоть, отчего можно было двигать только правой рукой, которой приходилось брать заранее нарезанные куски, класть их на свою тарелку, зажатую в левой руке, и так трапезничать. Поэтому мы постоянно ворочались. Лёлик в конце концов чертыхнулся и уселся на пятки как истинный японец. Его примеру тут же последовал Раис, с чем получивший возможность действовать обеими руками, что ему, собственно, только было и надо.