Римский Лабиринт - страница 7

Пробуждение пришло неожиданно, но реальность встретила маленькую Аню другим сладким видением. Аня смотрела прямо в чьи-то глаза, всматривалась в лицо, которое показалось ей совершенно удивительным. Аня так и не смогла вспомнить, как оно выглядело, было ли это лицо мужчины или женщины. «Может, это ангел?» — подумалось ей. Аня не могла поверить, что не спит, и прикрыла глаза. Когда она их открыла, лица больше не было. Она видела людей, стоящих вокруг неё, как деревья в лесу, и поняла, что лежит на льду.

— Ты в порядке, Анечка? — это был голос ее мамы. Может, это ее лицо Аня видела только что? Нет, это было другое лицо. Мамино лицо было буднично, казалось почему-то очень взволнованным и даже испуганным.

Аня прослезилась, но ничего не могла сказать.

— Тебе больно? — в глазах матери она видела страх. Аня не понимала, о чём беспокоится, чего боится мама. Ведь всем на свете должно быть так хорошо! Всё на свете так здорово и так правильно! Неужели взрослые этого не видят?

— Я в порядке, мамочка, — сказала Аня.

— У тебя что-нибудь болит? — спросила мама, помогая ей подняться.

— Да нет же, — улыбнулась Аня. Окружающие к тому времени поняли, что «скорую помощь» вызывать не надо, и влились назад в пёструю шумящую толпу. Мама увела Аню домой, потому что все говорили, что упала девочка прямо на спину, ударившись головой об лёд.

Утром мама повела Аню в больницу, к травматологу, кустистые брови которого Анна помнила со времён вывихнутой год назад руки. Травматолог, к Аниной радости, на этот раз ничего дёргать не стал, а послал её к неврологу.

— А там ничего не будут дёргать? — спросила девочка, прощаясь с пушистыми бровями.

— Не будут, — губы пожилого доктора растянулись в неожиданно доброй улыбке. — За голову тебя никто не будет дёргать. Но надо посмотреть, что в ней происходит. Нет ли там сдвигов?

— А если там есть эти сдвиги, — поинтересовалась Аня, — что тогда будет?

— Тогда будем тебя лечить, — уверил её доктор.

— Вы? — Анна посмотрела на него в недоумении.

— Нет, я только кости вправляю, — засмеялся он. — Мозги вправляют другие.

Невролог сделал Анне энцефалограмму мозга, а потом долго и задумчиво исследовал график с десятком прыгающих вверх-вниз линий и пришёл к заключению, что есть необычные волны мозговой активности ; особенно в те периоды, когда он заставлял Анну учащённо дышать. Травма была незначительной, но в результате обследования оказалось, что Анна страдает одной из форм лобной эпилепсии.

— Есть сотни разновидностей эпилепсий, — объяснял пожилой нейрохирург, обследовавший Аню в течение следующей недели. — У Анны, я могу с уверенностью сказать, детская абсансная эпилепсия.

— Детская эпилепсия? — недоумённо воскликнула Светлана.

— Да, детская, — кивнул доктор. — Она может пройти, а может остаться на всю жизнь. Скажи-ка мне, Анечка, ты помнишь, как упала?

Анна помотала головой.

— И как ты себя чувствовала в тот момент?

— Хорошо, — ответила она. — Я чувствовала себя очень хорошо. Было так весело! Я научилась кататься — у меня хорошо получалось.

— А потом? — поинтересовался доктор. — Что случилось потом?

— Потом? — Аня стала припоминать. — Потом мне будто приснился сон — очень прекрасный сон… А затем я проснулась, и надо мною стояла мама. Мне было совсем-совсем не больно.

— Вот видите, — вздохнул доктор. — Человек с данной формой эпилепсии может, так сказать, заснуть на ходу — и, возможно даже, как говорит Анечка, видеть сны.

Правда, насколько мне известно, сами больные никогда не припоминают ни своих снов, ни чего-либо странного в своём поведении. Возможно, Анечка запомнила свой сон только потому, что её от него в буквальном смысле слова разбудили.

Он объяснил Светлане, что причина кроется в генетике человека и что примерно один из пятидесяти тысяч человек страдает этой редкой разновидностью болезни.

— Обычно абсансная эпилепсия не представляет никакой опасности, — добавил он, успокаивая Светлану. За эту неделю он успел привязаться к красивой маме и её дочке. — Но приступ может застигнуть больного за управлением транспортным средством, например, или на улице, в потоке движения… Понимаете, о чём я говорю?