Ринго Старр - страница 32

Хотя у «The Beatles» никогда не было одного ярко выраженного фронтмена вроде Сторма или Шеридана, главный акцент они делали на пение, где был представлен широкий диапазон всевозможных красок: от неторопливой торжественности в балладах Пола, который выполнял ту же миссию, что и Уолли в «The Hurricanes», до какого–то душераздирающего слабоумия, когда Джон истошно выкрикивал в микрофон слова «Money»; впрочем, Маккартни старался от него не отставать и задавал всем жару, перевоплощаясь в Литтл Ричарда в бешеной «Long Tall Sally». По крайней мере, ребята выкладывались на все сто процентов, и во время их выступлений никто не мог пожаловаться на скуку. В далеком Ливерпуле публика свистела, орала и топала ногами, и «The Beatles» никогда не оставались в долгу: в эту веселую перебранку постепенно включались все зрители, и даже самые обидные оскорбления в адрес группы немедленно обращались в шутку. Являясь полной противоположностью «The Shadows» с их слаженной, аккуратной игрой (на рубеже шестидесятых годов группа приобрела не меньшую популярность, чем сам Клифф Ричард), «The Beatles», выходя на сцену гамбургских клубов, шли по высоко натянутому канату без страховки, но при этом каждый раз умудрялись создавать веселую, дружескую атмосферу даже в этом маленьком полуночном мирке с его проститутками, бандитами и постоянными драками.

Сценическое поведение «The Beatles» сильно повлияло на «Rory Storm and the Hurricanes», с которыми они выступали от заката до рассвета, попеременно отыгрывая полу- и полуторачасовые «смены». Вскоре и они не находили ничего предосудительного в том, чтобы курить во время выступлений или в огромных количествах поглощать бесплатное пиво и салаты в перерывах между номерами. Ринго тоже придумал что–то вроде своего «шоу»: он стал ударять по барабанам с едва заметным «запаздыванием», тем самым добиваясь большей определенности в звучании и нагнетая напряжение. Не побоюсь показаться самонадеянным, если заявлю, что ритмические модели, выработанные Бестом и Старром за время гамбургских гастролей, навсегда изменили роль ударных в поп–музыке.

До сих пор среди так называемых «очевидцев» ходят легенды о том, что вытворяли «The Beatles» и «The Hurricanes» во время своего пребывания в Гамбурге. Наиболее правдоподобным событием, которым ознаменовался их первый приезд в Гамбург, следует считать тайный заговор двух групп, которые решили проломить шаткую сцену Kaiserkeller, чтобы Кошмидер был вынужден купить новую. Что и произошло во время энергичного исполнения «Blue Suede Shoes» Стормом и его командой, которые сделали свое черное дело и подозрительно быстро покинули клуб. Не слишком надеясь на преданность бригады своих официантов и вышибал после того, как их шеф, Хорст Фашер, дезертировал в Тор Теп, Бруно счел неэффективным нанимать их за деньги, чтобы те при помощи кулака и дубинки проучили английских вредителей. Вместо этого Кошмидер вычел солидную сумму из их гонорара и уволил группу за «нарушение контракта».

У Сторма не было лишних дойчмарок на случай такого непредвиденного обстоятельства, и вместо того, чтобы искать защиты у Британского консульства, он бесцельно бродил по району Св. Павла. Поскольку у Рори больше не было средств на то, чтобы снимать жилье в британской Морской миссии, он нашел временный приют в комнате у Шеридана, которая располагалась над Тор Теп, до тех пор, пока Кошмидер не сменит гнев на милость.

Бруно боялся, что Экхорн воспользуется создавшейся ситуацией и переманит к себе весь британский контингент Kaiserkeller, как он когда–то переманил Шеридана. Несмотря на угрозы Кошмидера, «The Beatles» и «The Hurricanes» появлялись в Тор Теп уже не из чистого сострадания к Рори — теперь обе команды вместе выступали на сцене клуба. Реакция Кошмидера не заставила себя долго ждать: он дал «The Beatles» месяц на то, чтобы те покинули страну. Группа вернулась в Англию гораздо раньше: семнадцатилетнего Харрисона депортировали за нарушение местных законов о несовершеннолетних, а двоих других музыкантов выслали по обвинению в поджоге, сфабрикованному Кошмидером. Сторму и