Рио-де-Жанейро: карнавал в огне - страница 36

Созревание и рождение блоку — это краткое резюме стиля жизни кариок. Каждый из них родился из дружбы. Все начинается с пяти-шести друзей из пригорода, которые весь год собираются время от времени пропустить по стаканчику и поболтать где-нибудь в баре или на пляже или даже просто поиграть в футбол. Иногда их объединяет профессия: они врачи, адвокаты, архитекторы, банковские служащие, журналисты, специалисты по связям с общественностью, безработные. Самые разные люди, любого цвета кожи — правда, рекомендуется, чтобы никто из них не спал с женой другого. И вот они едят кебаб, пьют разливное пиво и кайпиринья, и тут кто-то появляется с гитарой или барабаном. Рождается самба, потом еще одна и еще, и все они запоминают слова и мелодии. Ближе к карнавалу они решают пройтись вместе, берут с собой жен, детей, горничную, няню и всякого, кто попадется под руку. К ним присоединяются друзья и приводят с собой своих друзей. Чтобы заплатить за аренду помещения для репетиций и ремонт барабанов, они собирают деньги у соседских лавочников и продают футболки с символикой своего блоку — почти всегда ее рисует известный всей стране карикатурист, который тоже оказывается одним из участников. За пару недель до карнавала блоку начинает выходить на улицы и немедленно завоевывает симпатии и даже любовь в своем районе — любой может присоединиться и позволить себе двигаться в ритме с общим настроением. Во время самого карнавала блоку из каждого района приходится выступать в разные дни, по очереди, под присмотром дорожной полиции. Если они выйдут одновременно, город превратится в одну большую пробку.

В отличие от оркестров, которые используют и духовые инструменты и исполняют только стандартные карнавальные мелодии, блоку полагаются лишь на барабаны и голосовые связки и распевают самбы и марчиньи, которые сочиняют сами и в которых, раз уж не суждено попасть на радио или запись, они высказывают что угодно и о ком угодно. Вот здесь и воплощаются злой юмор, дух критики и насмешки, присущие Рио.

Карнавал доказывает, что кариоки, решив устроить настоящее действо, проявляют недюжинные предпринимательские способности. Только представьте, а если они направят их на что-нибудь по-настоящему серьезное, важное и конструктивное? Что будет?

Я не знаю, и мне наплевать.

Издалека, со стороны, можно сказать, что лондонцам лучше всего удаются такси, зонты, многозначительные покашливания и классовые различия. Они и в других областях неплохо справляются, но в вышеперечисленном никто не рискнет с ними соперничать. Парижане виртуозы в том, что касается багетов, беретов, подержанных книг, сигарет без фильтра и биде. Римляне в свою очередь держат первенство по матерям, мороженому, галстукам и Деве Марии. Это мастерство — вещь не сиюминутная, только многовековая практика позволяет достичь совершенства. Посмотрите на римлян — у них было два с половиной тысячелетия, чтобы довести своих матерей до совершенства, а они продолжают работать в этом направлении.

А на чем специализируются кариоки? Внимательно и придирчиво изучив нас всех, и самого себя в первую очередь, я бы сказал, что наш конек — бары, шлепанцы, пляжный теннис, калдиньо де фейжау (тушеные черные бобы) и прозвища. Если эти достижения покажутся пустыми и незначительными, я вам вот что скажу: раньше было еще хуже. Было время, когда кариоки гордились, что без проблем спрыгнут с идущего полным ходом поезда, любого побьют в порринья (игра, цель которой — угадать, сколько спичек противник спрятал в ладони), подхватят с ходу мотив любой самбы, проберутся через окно на карнавальный бал в «Театро Мунисипаль» и знают адрес легендарного борделя (никогда не существовавшего), где служат исключительно молодые учительницы. Со временем эти качества утратили либо практический смысл, либо всякий смысл вообще, и нам пришлось обзавестись чем-нибудь более цивилизованным.

Пока не забыл — я шучу. Если нужно, кариоки умеют быть серьезными и во многих сферах традиционно проявляют упорство и компетентность. Просто они этим не хвастаются. И очень хорошо знают границы своим способностям. Несмотря на все богатство нашего гуманистического наследия и многие поколения ученых, маловероятно, чтобы когда-нибудь в Рио появился настоящий местный философ. Представьте себе Хайдеггера, одетого в бермуды и жующего кебаб на углу; или кого-то, кто устроил бы здесь самосожжение в знак протеста — как будто существуют цели, достойные такой жертвы, особенно если погода такая хорошая и просто невозможно не пойти на пляж. Но в других областях, не столь заумных и фатальных, кариокам есть, что сказать, и они не преминули внести свою лепту. Даже если оставить в покое очевидные вещи — искусство играть на барабанчике куика, попивать кокосовое молоко и проводить время, пиная мандарин и не давая ему коснуться пола с тем, чтобы продемонстрировать свое футбольное мастерство, — есть и еще кое-что. Вот, например.