Рио-де-Жанейро: карнавал в огне - страница 56

что прогуливаются по улицам с твердым намерением не писать?) В 1878-м он вернулся с «Воспоминаниями о руа ду Увидор», ограничив территорию своего flanerie одной-единственной улицей, но зато с трехсотлетней историей, — улицей, ставшей самым оживленным местом Бразилии. Рио, описанный Машеду, такой же кроткий и добрый, как и сам писатель, его почти невозможно узнать в этом образе. Может быть, потому, что Машеду ходил только туда, где ему не угрожала опасность испачкать брюки, а потому драки между полицией и мастерами капоэйра, публичные наказания рабов, француженки, танцующие канкан в низкопробных водевилях театра «Алкасар», — все эти происки дьявола не смели показываться ему на глаза. Но не стоит спешить с выводами — Рио, такой, каким видел его Машеду, тоже существовал, и, наверное, действительно было возможно жить, не сталкиваясь с его темной стороной.

Рио писателя и журналиста Жоау ду Риу был совсем иным. Улицы привлекали его не тем, что они демонстрировали, а тем, что они скрывали. В 1908 году он опубликовал книгу, название которой можно считать формулой, определением литературного flanerie: «Чарующая душа улиц». Вот только сама книга не вполне соответствовала своему заголовку, ведь душу эту автор искал не в нарядных, напоенных ароматами улицах Ларанжейраш, а в лабиринте темных, изогнутых, опасных переулков портовых районов. Жоау ду Риу проникал в самые темные притоны города и раскрывал на страницах своей книги человеческую флору и фауну уже не на первой стадии разложения — убийц, курильщиков опиума, наркоторговцев, адептов культа макумба, головорезов, профессиональных нищих, уголовников, мастеров по татуировкам, проституток, уличных подростков — завораживающая череда персонажей, которых рано или поздно производит на свет любой большой город, хочет он того или нет, чтобы хоть как-то компенсировать избыток приличных и законопослушных граждан. Жоау ду Риу, вероятно, с трудом удавалось проникать в эти места незаметным: он был толстым мулатом с гладко выбритым подбородком, тогда как обстановка требовала усов и бороды; гомосексуалист и денди, он повсюду разгуливал в ярком цветном костюме и с моноклем. Для него бродить по этой преисподней было пустяковым делом: в качестве репортера он постоянно спускался в эти катакомбы, а в частной жизни он был тайным ночным habitué[12] Праса Тирадентеш — тогда именно в этом районе собирались гомосексуалисты. А еще он пользовался огромной популярностью. Когда американская танцовщица Айседора Дункан приехала в 1915-м в Рио, он был ее гидом и им обоим аплодировали на улицах, куда бы они ни пошли. Немногие писатели жили такой же бурной жизнью и так же напряженно, как Жоау ду Риу, писали о том, что он называл «неврозом» большого города. В 1921 году, в возрасте сорока лет, он умер от сердечного приступа в такси, и жизнь в городе замерла на время его похорон.

В 1938 году еще один хроникер нашего города, Луиш Эдмунду, прогуливался по городу и вспоминал тот же город времен 1900 года. Его книга называлась «Рио-де-Жанейро в мое время», это бразильская классика в жанре flâneur. Во время публикации книги Луиш Эдмунду было уже шестьдесят, он много лет проработал журналистом и мог похвастаться великолепной памятью. Разумеется, он не обошелся без помощи серьезных исторических исследований, но его книга не была бы такой интересной, если бы он не помнил места и людей, о которых писал. Сам Луиш как персонаж заметно отсутствует в рассказе, хотя вполне мог бы сыграть в нем самого себя — в 1900-м ему было двадцать два, он был поэтом, жил богемной жизнью, был на короткой ноге с политическими и литературными «шишками» своего времени, любимцем «Кафе Коломбо» и ресторана «Ламаш» и большим мастером кейкуока, модного в то время танца. Если читатель позволит Луиш Эдмунду стать его гидом по прошлому, то ему предстоит долгое и насыщенное путешествие: вдвоем они пойдут бродить по улицам, присаживаясь на площадях, взберутся на холмы, прокатятся на трамвае, попробуют блюда в ресторанах, попадут в самые разные уголки города (и кое-где чуть не задохнутся). Писатель представит ему множество людей (как действительно важных персон, так и обычных пустозвонов), они услышат самые разные акценты. И так велико писательское мастерство Эдмунду, что он смог передать даже запахи города, от изысканнейших ароматов до самой ужасной вони.