Риск Королевы - страница 5

Ее внимание привлекла семейная голограмма, и Джобал долго смотрела на нее. Изображение запечатлело Падме и ее сестру в саду, когда они были маленькими детьми, тщательно пропалывая упорядоченные ряды овощей. Падме настояла на том, чтобы разбить огород, и большую часть работы делала сама, уверенная, что добытую ею пищу можно будет раздавать тем, кто в ней нуждается. Даже в этот момент прошлого Падме была силой, с которой приходилось считаться. Джобал было это известно. Она видела это с тех пор, как девочки были маленькими. Раскрытие этого потенциала так рано в жизни Падме было подарком, и Джобал знала, что ее дочь не растратит его впустую.

Руви встретил ее в гостиной, и она протянула руку, чтобы стряхнуть последние опилки с его одежды. Она сморщила нос, когда тонкое облачко наполнило воздух, но не потому, что ей это не нравилось, а потому, что ей всегда хотелось чихнуть. Муж наклонился и поцеловал ее.

- Прекрати, - сказала она.

“Это же праздник!- сказал он. Он решил не дуться из-за этого, догадалась она, и она оценила это.

- Ты можешь отпраздновать это позже.- Она протянула ему шляпу и повела в прихожую, после того как он взялся за нее.

Она села, чтобы застегнуть туфли, и убедилась, что он надел что-то еще, кроме садовых Сабо.

“Ты готов?- спросила она.

- Чтобы наша дочь стала королевой НАБУ?- сказал он.

Он долго молчал, положив одну руку на дверь, но не открывая ее.

“Знаешь, я думаю, что да, - сказал он. “До сих пор я не был таким, но она так много работала, и я уважаю это.”

- Интересно, от кого она унаследовала свою трудовую этику, - сказала Джобал, по большей части риторически, но Руви никогда не позволял себе ничего лишнего.

“Ты хочешь сказать, что это наша вина?- спросил он.

“Когда ей было семь лет, она работала в экспедициях по оказанию помощи за пределами нашей планеты, - заметила Джобал. “Я просто чувствую, что это могло бы способствовать ее призванию.”

“Наверное, ты права, любовь моя, - сказал он.

Он предложил ей руку, и она взяла ее. Вместе они вышли во двор и присоединились к своим соседям по дороге на избирательные участки.

Шив Палпатин в последний раз перечитал налоговый законопроект. Официально он видел его впервые, поэтому постарался сделать вид, что внимательно изучает документ. Правда заключалась в том, что он был занят несколькими другими вещами и только проверял законопроект, чтобы убедиться, что ни одна из деталей, которые он требовал, не была упущена.

Разумеется, он будет голосовать против. Этот законопроект станет катастрофой для НАБУ и нескольких других систем Среднего Кольца. И на этот раз, по крайней мере, законопроект не пройдет. Он добавил достаточно вопросов по существу, которые Торговая федерация не сможет проглотить, чтобы гарантировать, что их союзники проголосуют против. Но это был бы еще один шаг вперед. Во всяком случае, следующие три законопроекта он уже написал.

- Сенатор, пора, - сказал один из его помощников.

Палпатин позволил им вести себя к палатам Сената, кивая всем нужным людям, когда они пересекались в коридорах по пути к своим капсулам. Его лицо было спокойным, вежливо заинтересованным тем, что говорили вокруг него. Это выражение не было редкостью в сенатских коридорах, но Палпатин усовершенствовал его давным-давно. Довольно скоро он выйдет в центр внимания, и его коллеги увидят, что эта вежливость исчезла, но это тоже будет притворством. Никто никогда не видел его настоящего лица, чистого гнева, который горел в нем.

Но когда-нибудь время придет.

Падме Наберри сделала последнее, что могла. Она голосовала за себя, когда кандидаты отдавали свои голоса. Она была уверена, что каждый из них сделал это, но для нее, по крайней мере, это был последний шаг, чтобы доказать самой себе, что она готова. Она достаточно доверяла себе, чтобы стать королевой. Самонадеянность этого-думая, что она намного лучше своих товарищей—немного раздражала ее, но у НАБУ был для этого надежный предохранитель.

Она не будет править как Падме, если выиграет. Никто даже не узнает, кто такая Падме, если все пойдет по плану. Она будет носить одеяния и нести ответственность за корону НАБУ, и она полностью отдаст себя этому, даже до такой степени, что откажется от своего собственного имени на время своего правления. Это была традиция, но в то же время и утешение—напоминание о том, что ее роль больше, чем она сама, что она будет действовать в услужении, а не эгоистично ради собственной выгоды.