Рисса - страница 8

Упустив быка, медведь замер на краю ямы, встал на дыбы, заревел длинно и пронзительно, бросился назад, вперед, попробовал передней лапой спуск с обрыва — земля, глинистая и мокрая, отвалилась под этим нажимом, упала на дно канавы — и зверь, разочарованный и еще более, чем прежде, раздраженный, как-то странно, вприпрыжку, побежал вдоль ямы, видимо искать брода и не теряя надежды по следу найти удравшего лося. Он негромко урчал, коротко взревывал, снова урчал на бегу. В этих звуках слышались и злость, и обида. Грозный и свирепый его рык чередовался с почти жалобным урчанием.

Уг все бежал и бежал, путая след, по ручьям и оврагам и потом, когда перешел на шаг, еще долго не мог успокоиться. Даже неожиданно взлетевшая ворона испугала его — он вздрогнул. И в этот момент как-то вдруг осознал, почувствовал, что опасность-то миновала совсем. Он глубоко вздохнул несколько раз и стал выбирать место для дневного отдыха.

Белые ночи пришли как-то незаметно. Постепенно мгла к полуночи становилась все бледнее и наконец совсем исчезла. И тогда ночь стала прозрачной, как летний ручей, серебристой, белой. Снега уже давно не было, и тихие прогалины, покрытые обнажившимися зелеными мхами, были приятным ложем для Большого Уга. Проросла молодая трава, вкусная, сочная, приятно хрустящая на зубах. Ветви деревьев опушились листвой и при дуновении ветра уже шелестели, а не постукивали, как тогда, когда были еще голыми.

Наступила пора бурного цветения. А Уг все еще был один. И хотя он привык к одинокой жизни, иногда ему становилось не по себе, он искал встреч с другими лосями, а когда находил их, тяга к общению уже проходила, и он, совсем недолго побродив рядом, уходил, чтобы снова жить в одиночестве.

Был тихий теплый пасмурный день. Уг спускался к ручью, чтобы попить, прополоскать копыта в чистой воде. И вдруг на него дохнуло родным до головокружения запахом. Он быстро свернул в сторону, на запах, и увидел совсем рядом лосиху-корову, а за большим кустом можжевельника двух маленьких лосят. Уг подошел к ним. Лосиха приветливо пофыркала, переступила ногами, и Уг, и она осторожно обнюхали друг другу морды, корова даже лизнула его слегка, но Уг гордо качнул головой и отступил. Все трое ему понравились — и мать-корова, и лосята. Он долго обнюхивал одного из лосят, несколько раз лизнул — это лосенку понравилось. Он был очень тоненький, с нежной бархатистой кожей, неуклюжий и смешной. Малыш еще не умел как следует рвать траву, земля попадала ему в рот, и он забавно отфыркивался. Взрослые лоси смотрели, как едят лосята. Случайно увидев в этот момент Уга и лосиху-мать, можно было подумать, что они смеются, глядя на малышей. По-своему, по-лосиному, одними глазами.

Потом Уг учил лосенка пить. Маленький теленок уже многое умел: легко отыскивал по запаху мать-лосиху за кустами, быстро бегал на своих тонких ножках, но пил неумело — то и дело захлебывался. Хорошо он мог только высасывать материнское молоко.

Они заходили вдвоем в ручей — неглубоко, чуть выше копыт. Уг пил рядом с лосенком. Малыш глотал, захлебывался, смотрел на Большого Уга, как тот пьет, снова сам пил, снова захлебывался, но уже чуть-чуть меньше… Потом они бегали. Догоняли друг друга — играли. Мать в это время занималась вторым лосенком: пряталась, а он искал ее и находил. Всем четверым было хорошо и радостно.

Несколько дней провел Уг в обществе лосихи и телят и уже стал скучать по своей одинокой жизни. Даже игры с лосятами не доставляли ему такой, как прежде, радости, постоянное присутствие кого-то рядом раздражало быка, отвлекало его от привычных наблюдений за жизнью леса. Уг не показывал своего раздражения, но вскоре расстался со стройной и спокойной лосихой и ее маленькими телятами — игривыми, радостными, быстроногими.

Теперь он снова был один.

Белая ночь мягко опустилась на деревья и кусты, и они словно засветились изнутри. Уг прилег между мшистыми сухими кочками в редком осиннике на холме. Ночная дремота не пришла сразу, он лежал, закрыв глаза, и ему все вспоминались маленькие забавные лосята, которые заигрывали с ним, вставали на дыбы, поднимая свои тоненькие передние ножки, то один, то другой ласково лизали большую голову Уга…