Рисунок шрамами - страница 4

- Да, - коротко сказал, вернее, каркнул чей-то невидимый голос. И накатило…

Я, кажется, кричала, может, дёргалась, пытаясь отодвинуться, но сознание быстро заволокло черным туманом, небытием, сопровождающимся только ритмичным боем барабанов. Странная пустота клубилась дымом, не была ни страшной, ни интересной, она просто существовала и ко мне испытывала ровно столько же эмоций, сколько и я к ней, то есть ноль.

Когда я очнулась в своей комнате, в своей кровати, в окно лились яркие солнечные лучи, и вокруг было тихо-тихо, я даже думала, всё произошедшее – сон, который мне привиделся. По крайней мере, думала, пока тишину не прервал жалобный всхлип.

Я резко села, сбрасывая одеяло, а Глунка отвернулась и суетливо принялась вытирать фартуком глаза.

- Что случилось? – спросила я.

Горло болит, такое впечатление, что слова я проквакала, а не сказала. Надо бы водички…

Вместо ответа моя служанка снова всхлипнула и бросилась прочь из комнаты.

Откинувшись назад на подушки, я вспомнила вечер и поморщилась. В общем-то, боль была не особо сильной, просто очень неожиданной, но сознание я всё-таки потеряла. Отчего?

И что это вообще было такое?

Давайте подумаем. По крайней мере, в одном некрогеры свою репутацию оправдали – когда настолько неожиданно взяли да провели какою-то свою церемонию, а что это была церемония, обсуждению не подлежит. Ритмичная музыка, трансовые напевы, ритуальные танцы и последовательность действий, всё слажено, отработано и выверено до автоматизма. Что это ещё могло быть?

И в чём смысл?

Нет, надо срочно выпить воды, горло сухое, как наждак.

Поднявшись с кровати, я выпила два стакана и решила пойти выяснить, что, собственно, произошло. Глунку теперь не скоро дождешься, если она расстроена, успокаиваться может несколько часов, не ждать же в постели? Но я её всё равно люблю и не променяю ни на какую другую служанку.

Теперь ещё надо одеться.

Я выбрала полосатую юбку с кожаным поясом, блузку с круглым вырезом и маленькую шляпку с тульей из грубой сетки. Пойду сейчас и узнаю, в чём тут дело! А Глунке подарю какую-нибудь мелочь, цепочку или бант, пусть порадуется и успокоится заодно быстрее.

Потом стала пристёгивать к поясу свою сумочку на ремне, которую не могла не взять с собой, потому что в ней куча нужных предметов, без которых приличной девушке не обойтись: увеличительное стекло, приближающее в сотню раз, мятные жвачки, не дающие уснуть, маленький ножик, ну мало ли где сгодится, и мелки, с помощью которых я шпионю.

Красный мелок, кстати, заканчивается, а он самый важный. Нужно взять в кладовке новый. Вообще, на крайний случай и оранжевый сгодится, но оранжевый слишком сильно сливается с рисунком пола, покрывающего большую часть замка, а чтобы подслушать или подсмотреть, нужно оставить знаки на поверхности хорошо видимыми. Я приловчилась уже, несколько лет создавая себе репутацию чудачки, которая любит рисовать мелками, причем где попало, но как дочери Ведущего ей это позволительно. А на самом деле завитушки и цветочки просто очень хорошо скрывают линии заклятья, которые необходимы для активизации моего умения – слышать и видеть на расстоянии.

Умение моё не скажу что очень необычное, скорее, вроде безобидной игрушки, которой я развлекаюсь. Конечно, его можно было бы использовать в политических интересах, но так вышло, что, как и в любой другой магии, узоры у меня получаются только тогда, когда этого хочется мне. По приказу папы ни разу не вышло, он очень расстраивался, хотя чуть позже даже порадовался. «Я рад, что тебе не придется выслушивать подробности всех закулисных интриг», - сказал он в конце концов. И прекратил попытки уговорить меня шпионить. Но на всякий случай попросил держать моё умение в секрете, на что я с радостью согласилась. Ещё бы, да мне самой не хотелось болтать! Ведь если секрет всем известен, в чём тогда интерес?!

В общем, пристегиваю я сумочку к поясу, когда в дверь стучат и появляется папа.

Нет – Ведущий. Руки сами собой опустились и вытянулись по швам.

Когда отец в этой роли и я смотрю в его лицо, так сильно напоминающее моё собственное – то не узнаю. Те же голубые глаза, но они у него словно полны чего-то токсичного – полезешь, куда не просит, пересечешь черту и тут же обожжёшься. И его круглое лицо, копия моего, только я, скорее, хохотушка, как, впрочем, и он вне работы, а вот в такие неприятные моменты не похоже, что лицо подобного типа вообще может выглядеть дружелюбно. Но я вижу себя в зеркале и знаю, как освещает его искренняя улыбка.