Ривер Уайлд - страница 14
В пакетах новые подушки, постельное белье и полотенца.
— Эй! — повторяю я, крича и размахивая руками. — Вы должны остановиться!
Но грузовик не останавливается, и я испускаю крик «Нет!», когда большие колеса проезжают прямо по пакетам с покупками.
— Ах, ты, б*яха-мухин ах-уехавший сын! — кричу я вслед удаляющемуся грузовику.
«Не могу поверить!»
Слегка взвизгиваю от огорчения, видя теперь уже раздавленные пакеты.
И, о боже, содержимое расплющенной коробки с яйцами теперь размазано по всем пакетам и новым банным полотенцам.
Стиральный порошок я не купила, поэтому пока не смогу их постирать, а значит, до тех пор мне придется пользоваться старым потрепанным полотенцем из ванной.
Ну что ж, со мной случались вещи и похуже.
И единственное, что спасло постельное белье и подушки — полиэтиленовая пленка, в которую они упакованы. Пусть их немного раздавило, но они все еще пригодны.
Вернувшись, собираю апельсины, смесь для блинов и бекон. Затем осторожно поднимаю пакеты с покупками.
С них капает яичный желток.
«Гадость».
Снова отправляюсь в путь.
Не могу поверить, что водитель так поступил. Не может быть, чтобы он или она хотя бы не видели меня. Вполне справедливо, если меня не было слышно, но я буквально скакала по всей улице, размахивая руками.
Но кто бы это ни был, он просто решил меня проигнорировать и проехаться по моим вещам.
Завернув за угол, иду по улице к своему дому.
Я как раз собираюсь свернуть на свою дорожку, когда на подъездной дорожке моего сердитого соседа замечаю грузовик.
Грузовик, который только что проехался по моим вещам.
Я уверена, что это тот грузовик, потому что он был синего цвета, с большими серебряными буквами «Форд» на передней решетке — точно такой же грузовик сейчас стоит на его подъездной дорожке.
«Это был он!
О, мой бог! Этот парень... он... ну, он абсолютнейший паршивец!»
И как раз в тот момент, когда думаю об этом, этот паршивец собственной персоной появляется из-за грузовика, неся в руках пакет с чем-то — вероятно, с продуктами — что раздражает меня еще больше.
Увидев, что я стою и смотрю на него, он останавливается.
Его взгляд опускается на пакеты в моей руке. Потом поднимается к моему лицу.
Он хмуро глядит на меня. Темные брови над суровыми глазами похожи на резкие мазки.
— В чем, черт возьми, твоя проблема? — рявкает он на меня. — Разве ты не знаешь, что пялиться, мать твою, невежливо?
От такой наглости у меня отвисает челюсть.
Он проехался по моим вещам, а потом имеет наглость стоять там и говорить мне все это.
«Наглый... щучий сын!»
Хочу что-нибудь ответить. Но не знаю, что.
Я не умею вступать в конфронтацию.
Но если бы и умела, то не успеваю произнести ни звука, потому что он бросает на меня последний презрительный взгляд, прежде чем резко повернуться и войти в дом, громко хлопнув дверью.
Оставив меня стоять с широко открытым от шока ртом.
Дважды за один день он повел себя со мной таким образом.
Дважды нагрубил, а потом просто ушел.
«Ох! Мне очень, очень не нравится этот парень!»
Протопав по дорожке к дому, захожу внутрь, бросаю пакеты на кухонный стол и издаю звук разочарования.
«А-а-а!»
Клянусь богом, в следующий раз, когда он выплеснет на меня какую-нибудь гадость, я выскажу ему все, что о нем думаю.
«Возможно».
То есть, я не хочу причинять неприятности или привлекать к себе ненужное внимание.
«Нет, перестань вести себя как трусиха.
Мужчина унижал и обижал тебя последние семь лет.
Хватит».
Значит, в следующий раз, когда этот парень заговорит со мной, не подумав, в ответ он получит то же самое.
6
Ривер
Риверу десять лет
— Ты опять подрался в школе, — говорит бабушка, как только я переступаю порог.
Наверное, ей позвонили из школы, потому что она даже еще не видела моего лица. Правда, у меня всего лишь разбита губа. Другому парню досталось сильнее.
Я иду в гостиную, где сидит она.
Это дом бабушки. Ну, и мой тоже. Теперь я живу с ней.
Бабушка сидит в любимом кресле. Курит сигару. Обычно она не курит их в доме. Всегда на заднем крыльце. Должно быть, дела плохи, если она курит в комнате.
Сняв рюкзак, ставлю его на пол возле дивана. И сажусь.
Наконец, она смотрит на меня.