Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность - страница 17

воспитания. Оуэн не сомневался, что эти серьезные затраты впоследствии окупятся с избытком и поведут только к увеличению благосостояния фабрики; но он должен был помнить, что его товарищи, бумажные фабриканты, вступили в дело только ради выгоды. Это были коммерческие люди, интересовавшиеся цифрами ежегодного баланса в фабричных счетах, а никак не изменением нравственного уровня рабочих. Кроме того, ему приходилось бороться и с предрассудками родителей, не желавших разлучаться со своими детьми в таком раннем возрасте; но, пожалуй, наибольшие затруднения Оуэн встретил со стороны местного приходского пастора. Этот джентльмен, по словам самого Оуэна, с самого начала смотрел на управляющего нью-ланаркской фабрикой как на весьма опасного новатора, а поэтому считал своим долгом внимательно следить за его деятельностью и оказывать ей все возможное противодействие, когда ему казалось, что тот нарушает его права как ближайшего радетеля о нравственности и верованиях фабричной паствы. Как и следовало ожидать, товарищи Оуэна по делу отнеслись весьма несочувственно к его плану, требовавшему новых затрат; хотя они приезжали из Лондона, осматривали фабрику и остались крайне довольны его действиями (даже поднесли ему серебряный сервиз как выражение своей признательности), но положительно отказали в его ходатайстве о расходе в 50 тысяч рублей на новую школу. Компаньоны вели свое дело для извлечения из него выгод, а не ради того, чтобы благодетельствовать человечеству, и они не верили, чтобы такой расход на умственное развитие рабочих когда-либо мог окупиться. Его теории о всеобщем счастье людей могли быть прекрасны; но они со своей стороны предпочитали наличные деньги. Ввиду такого кризиса Роберт Оуэн решил разойтись со своими товарищами. “Если, сказал я им, вы боитесь продолжать дело со мною, то я назначу известную сумму за фабрику, которую или вы получите от меня, или уплатите мне. Они отвечали, что мое предложение основательно и справедливо, и спросили – во что я ценю фабрику? Я отвечал: в 840 тысяч рублей”. После некоторого обсуждения его предложение было принято, и Оуэн в 1809 году сделался единственным владельцем Нью-Ланарка.

Он скоро увидел, однако, что его капитала было недостаточно, чтобы вести одному такое громадное предприятие. Так как дело до сих пор сопровождалось большим коммерческим успехом и кроме пяти процентов на затраченный капитал его прежние партнеры разделили между собой до 600 тысяч рублей чистой прибыли, то он скоро нашел себе новых товарищей. Но по прошествии небольшого промежутка времени оказалось, что они были намерены даже более прежних стеснять Оуэна в его реформаторской деятельности. К их противодействию примешивалось еще и чисто личное несочувствие ему. Компаньоны решились разрушить товарищество и довести дело до продажи фабрики с аукциона, с тем чтобы самим приобрести ее потом по возможно более низкой цене. С этой целью они старались всячески дискредитировать Оуэна в коммерческих сферах, распространяя самые дикие слухи о фантастической деятельности его и о тех громадных суммах, которые он будто бы потратил на одно улучшение быта рабочих, без всякой выгоды для дела. Доведенный до крайности такими неблаговидными действиями, Роберт Оуэн бросил управление фабрикой и уехал в Лондон, предоставив дела своему собственному течению. Обманутые этим, остальные члены фирмы думали, что теперь он окончательно посвятит себя своим “филантропическим бредням”, и гнали дело к продаже фабрики с аукциона, уверенные в полном успехе своего плана. Но Оуэн не был так прост, как они думали; он привез с собою свои первые этюды “Об образовании человеческого характера”, в которых между прочим заключался подробный отчет о его деятельности в Нью-Ланарке с изложением достигнутых им результатов, и распространил их в рукописях между своими друзьями, выдающимися по своим идеям людьми и филантропами того времени.