Робертыньш - страница 2
Дни шли за днями, и опять подоспело время пополнить запасы продовольствия, воды и материалов. В полете на Землю ничего сложного не было, и летали обычно поодиночке. Понятно, что каждому хотелось побывать дома, на Земле, поэтому очередь строго соблюдалась.
Когда настал черед Увиса, он попросил разрешения взять с собой на Землю Робертыньша. Полет длился недолго, на Фикусе вполне могли обойтись без робота, и им разрешили.
Так Робертыньш увидел Землю, первую в его жизни обжитую планету. Знал он прежде только Фикус, но что такое был Фикус по сравнению с Землей… Красочный рисунок его поверхности напоминал одеяние, сшитое из нескольких однотонных кусков, Земля же была непередаваемо прекрасная, гармоничная, живая…
В положенное время они вернулись. Увис, само собой, захлебываясь говорил о Земле, о том, как дома хорошо и спокойно, и с воодушевлением окунулся в работу. В этом не было ничего странного, и опытные астронавты, глядя на Увиса, вспоминали свои первые полеты, первые восторги и возвращения, но совсем скоро они позабыли об Увисе и обратили внимание на Робертыньша. С ним-то происходило нечто из ряда вон выходящее.
Когда ракета опустилась на Фикус, Робертыньш из нее не вышел. Никто, кроме Увиса, в тот момент ничего не заметил.
Увис вернулся в ракету. Робертыньш стоял и пристально глядел в откинутый люк. Увису померещился испуг в обычно безэмоциональном взгляде робота.
— Что случилось, Робертыньш? — спросил Увис. — Тебя что-то пугает?
— Нет, — ответил Робертыньш. — Но я не хочу на Фикус.
Увис вздрогнул. Роботу не пристало слово «не хочу» (Он мог сказать «не могу», «не в состоянии», «нельзя» или «не знаю»…)
— Почему? — машинально спросил Увис.
Робертыньш не ответил. В этот момент он походил на маленького, беспомощного мальчишку, и Увис просто взял друга за руку и вывел его из ракеты.
С этого момента все и началось. Веселый и жизнерадостный Робертыньш стал молчаливым и грустным. Он один подолгу сидел на холме, что-то тихо напевая, и единственной работой, которую он все еще охотно выполнял, была проверка линий.
Увис каждый вечер тщательно обследовал техническое «здоровье» Робертыньша, но никаких отклонений не обнаруживал: все блоки, узлы и клетки работали безотказно.
Однако по утрам Робертыньш больше не готовил завтраков.
— На кухне слишком жарко, — объяснил он Увису, сидя на заветренной стороне у здания космодрома. Вечером Увис проверил термостаты: все было в порядке.
Рассвет, как и прежде, они встречали вместе, только Увис больше не задавал вопросов, потому что боялся услышать что-нибудь уж вовсе странное. Вообще же он начинал понимать, что угрожает Робертыньшу, да и остальные уже заметили, что поведение робота не поддается разумным объяснениям. Предположения о поломанных блоках, пустом аккумуляторе, сбоях в регулируемых режимах уже никого не устраивали — все слишком затянулось…
Все чаще Увис звал Робертыньша с собой, отправляясь в дальние обходы. Чаще обычного Робертыньша заставляли проверять линии, чтобы хоть чем-нибудь его занять…
Вскоре перестало помогать и это, капризы Робертыньша с каждым днем становились все менее безобидными. То он отказывался оставаться по ночам за стенами помещения, потому что ночи на Фикусе чересчур промозглые, то запрашивал шунт и защитную схему, чтобы понизить силу тока на линии во время проверок… Когда они оставались вдвоем, Увис вел серьезные разговоры с Робертыньшем, терпеливо объясняя ему, что у роботов есть свое особое назначение и за непослушание их можно наказать, заменить, отдать в ремонт, разобрать наконец…
Увис даже признался, как трудно и грустно ему будет без Робертыньша, если строптивца отправят в ремонт, а на Фикус доставят другого.
— Пусть, — отвечал Робертыньш. На Увиса он даже и не взглянул.
И вот однажды Робертыньш отказался работать. Ему опасен ток, заявил он. Почему бы не подключать в сеть обычные индикаторы или приспособить преобразователи, которыми пользовались в старину? В его помощи никто тогда не будет нуждаться.
Не помогли ни угрозы, ни уговоры. Робертыньш спокойно и равнодушно стоял перед шестью астронавтами и молчал.