Роботер - страница 15

Уилл глядел на город и пытался представить реакцию коммандера. Как убедить его в своей правоте? Уилл сделал то, что посчитал правильным. Разве во Флоте не поощряется разумное, осмысленное исполнение приказов?

Тишину изредка прерывали взрывы хохота. Смеялись одновременно все игроки. Умолкали тоже одновременно. Это раздражало и отвлекало. Соседство с другими роботерами часто злило Уилла. И заставляло думать о том, что же Галатея сделала со своей культурой. Как быть с немалой группой людей, уже не совместимых с привычным человеческим обществом? Понятно, зачем их создали – от отчаяния и беспомощности. Но легче оттого не становилось.

Четверть века назад галатеанские учёные открыли «предел Нэг-Блэка» – фундаментальное ограничение мощности и миниатюризации. Любая молекулярная технология при определенном уровне распадалась на протеины и становилась бесполезной. Предел положил конец человеческим мечтам о миниатюризации техники, и заодно о величайшей мечте Галатеи: лёгкому терраформированию.

Оно оказалось исключительно трудным. Первые поселенцы запустили процесс, который уже нельзя было останавливать. Печальный опыт убедил: если закрыть работы, атмосфера далеко не сразу вернётся в исходное состояние. Последует эпоха жутких ураганов. Придётся эвакуировать всю планету.

Оттого пришлось вернуться к знакомой проверенной технологии, позволившей отправиться к звёздам и заселить планеты: к робототехнике. Но роботы были велики и неуклюжи, их требовалось много, и возникла потребность координировать тысячи машин, работающих одновременно, задействованных в самом сложном и затратном проекте человеческой истории. Нормальные люди не справились бы – и потому галатеане вывели новую породу людей. И Уилла в том числе.

Обучая и воспитывая роботеров, им внушали, что они спасители планеты. Но, по опыту Уилла, относились к ним не совсем так. Один из самых стойких предрассудков человеческого общества – предубеждение против социально ущербных людей. Уилл всю жизнь упирался в него. Как только люди узнавали, что Уилл – роботер, отношение менялось раз и навсегда – и не важно, что он вполне мог уживаться с нормальными людьми. Они начинали разговаривать медленней, громче, глядели сверху вниз. Ведь их модификации были личными, оплаченными из своего кармана, а модификации Уилла – дешёвый государственный стандарт. Франц – типичный пример подобного высокомерия.

Наконец пришло сообщение:

«Коммандер Рис-Нойес ожидает вас».

Уилл встал и заставил себя идти к лифту. К горлу подкатил тошный ком. Спустя тридцать секунд роботер стоял перед дверью высокого начальства.

Офис – необъятный пустой зал, занимающий весь верхний этаж. В углу – одинокий канцелярский стол с рабочей консолью и старомодным книжным шкафом. В другом углу – стол для совещаний, вокруг него – аккуратно придвинутые стулья. Между столами – огромный узорчатый золотистый ковёр. Кроме них, во всем зале только два предмета: мягкие коричневые кресла на балконе. В одном Роберт Рис-Нойес. Он любил, чтобы роботеры звали его «Боб». Обширный, мощный как медведь, Боб, всегда носивший одно и тоже: шорты и бледно-зелёную тенниску с эмблемой флота. Он часто улыбался и предпочитал дружеский, неофициальный разговор. Но сегодня Боб не улыбался.

– Привет, Уилл. Садись.

Он указал на пустое кресло.

Уилл собрался с духом и пошёл через золотистую мягкую пустыню.

Боб – добродушный, весёлый, благожелательный. И чертовски опасный человек. Наполовину офицер, наполовину психиатр, он заведовал всем, что во флоте касалось роботеров. Родители модифицировали его, усилив память и способность сопереживать. Боб хорошо использовал оба дара, приобретя энциклопедические познания в неврологии, психиатрии и истории роботеров. Как и большинство представителей среднего класса Галатеи, он был гениален.

Уилл подошёл, пожал протянутую руку. И не удержался, глянул в сторону. С балкона открывался фантастический вид: террасные сады походили на рисовые поля из земного исторического фильма.

– Уилл, да садись ты.

Роботер опустился в кресло. Как удобно. Нечеловечески уютно. Где-то на Галатее живёт гениальный дизайнер кресел.