Родной. Чужой. Любимый - страница 4

Или, скорее, к еде.

– Папа уехал встречать Татьяну Викторовну и Кирилла, они решили прилететь более ранним рейсом, – в Сашином голосе сквозило неодобрение.

Она всегда называла свекровь по имени-отчеству, и лицо в такие моменты у неё становилось отчуждённое и немного печальное. Не знаю, что произошло у них с бабушкой в далёком прошлом, но друг друга они сильно недолюбливали.

Впрочем, учитывая, как просто бабушка вычеркнула меня, свою внучку, из жизни и родственного круга, я сто процентов буду на стороне Саши. Папина мама – очень жёсткая, непримиримая и не признающая своих ошибок.

В общем, ещё та стерва.

– А где Гриша? – Саша бросила взгляд на лестницу, но на ней никого не было.

– Сказал, что сейчас придёт, – я пожала плечами.

Это папин жест, он всегда делал так, когда не был уверен, как кто-то поведёт себя в той или иной ситуации.

Почему-то сейчас, после долгой разлуки я особенно хорошо подмечала, как много наша семья копирует друг у друга. Причём совершенно неосознанно. Думаю, это тоже подчёркивает нашу общность, наше родство, нашу любовь друг к другу.

Я потянулась к фарфоровой супнице, взяла половник и налила себе в тарелку окрошки. Саша любила красивую посуду и красивую сервировку стола. Она приучила нас класть на колени тканые салфетки, есть ножом и вилкой и пользоваться столовым сервизом, даже если это был обычный обед, на который мы не ждали гостей.

Папа с Тёмкой поначалу пытались возмущаться «ограничениям», как они это называли, а потом привыкли. Потому что есть всем вместе и из красивой посуды и правда приятнее, чем из разноплановых тарелок.

Положила на блюдце жареной картошки и полила сверху кетчупом. Обожаю кетчуп. В детстве могла пить его прямо из горлышка, пока никто не видел. Я знала, что бутылочку Саша поставила специально для меня, и от этого тоже было тепло.

Когда Гришка вошёл в кухню, я только приступила к окрошке. Но так и застыла с поднесённой ко рту ложкой. Да уж, появиться с помпой мой братец умел. Этого у него было не отнять.

На Гришке была надета белая футболка и джинсовые шорты до середины бедра. Сверху его фигуру прикрывал чёрный плащ с алым подбоем. А на голове у брата при помощи двух «невидимок» крепился картонный цилиндр.

Саша, к моему удивлению, на это эпатажное появление отреагировала весьма спокойно. Даже не вздохнула.

Только, когда он сел за стол, тихим голосом произнесла:

– Сними шляпу. Ты за столом.

И Гришка тут же повиновался. Стянул цилиндр и положил его на соседний стул.

– К чему маскарад? – поинтересовалась я, наконец проглотив окрошку и подхватывая с блюдца несколько ломтиков картошки с кетчупом.

– Гриша решил стать фокусником, – прокомментировала Саша, причём в её голосе не было насмешки. Скорее, спокойное принятие очередного увлечения сына.

Да и чему удивляться: Гришка уже был учёным, водолазом, дрессировщиком (тогда страдал соседский пёс), врачом (тогда страдали все вокруг), режиссёром и актёром одновременно, когда мы вынужденно смотрели спектакли в гостиной, и ещё много интересных профессий были освоены братом за одиннадцать лет.

В общем, родителям скучать не приходилось.

– Фокусник – интересная профессия, – сказала я, потому что промолчать было как-то невежливо, и Гришка мог обидеться.

В каждое новое увлечение он погружался полностью, с пылом, возможным лишь в детстве, когда всё ещё впереди, и жаждется объять необъятное.

– Да, – брат с радостью поддержал мою реплику, даже не заметив отсутствия должной искренности. – Я уверен, что нашёл дело всей своей жизни. Завтра продемонстрирую вам, чему научился. И вы всё поймёте.

Он быстро хлебал окрошку, почти не жуя. Торопился вернуться к репетиции фокусов.

Я поймала ласковый Сашин взгляд, брошенный на сына, и тоже улыбнулась. Хотя моя мать так никогда на меня не смотрела. По крайней мере, я этого не помню.

Но я знаю, мачеха меня любит и относится как к дочери. Наверное, ей хочется, чтобы я называла её мамой. Но мне как будто что-то мешает. Поэтому я продолжаю звать её Сашей.

После обеда Гришка убежал дальше тренироваться в ловкости рук, а мы остались мыть посуду.

– Как ты? – Сашин голос звучал мягко, и взгляд был тёплым.