Роджер Бэкон. Видение о чудодее, который наживал опыт, а проживал судьбу - страница 7

Но роялисты вновь вернулись. Их возглавил наследный принц Эдуард, бежавший из плена. 4 августа в битве при Ивземе войско Симона де Монфора было разбито, а сам Симон был убит. Но борьба ещё продолжалась до октября 1266 года, когда воюющие стороны заключили мир на условиях короля, хотя и выработанных комиссией из четырёх епископов и восьми баронов (Кепилуорский Приговор, принятый парламентом). Приверженцы Симона де Монфора приняли эти условия, а именно: король восстанавливался во всей полноте его власти, все имущественные права также восстанавливались, а документы, изданные Симоном де Монфором, объявлялись утратившими свою силу; в то же время сохранялись вольности Хартии для баронов и церкви; прописывались условия, на которых возвращались под защиту закона сторонники Симона де Монфора с возвращением конфискованных у них владений.

Борьба сошла на нет к осени 1267 года, а созванный в ноябре того же года в Марлборо парламент (тоже представительный) поставил точку в этой войне. Он издал (с некоторыми пропусками) Вестминстерские провизии, узаконив почти всё, что требовали бароны в своей петиции в «бешеном» парламенте 1258 года.

Что было дальше в этом значимом для истории Англии XIII веке?

При Эдуарде І провозглашается с виду весьма демократический порядок. Что касается всех, должно быть всеми и одобрено. Этими всеми должен стать созываемый королём парламент, куда приглашались представители всех сословий: от духовных и светских магнатов до представителей «свободной массы» (рыцарей от графств и авторитетных горожан).

Но за парламент как верховное учреждение Англии необходимо было побороться, причём с оружием в руках. Демонстрацию силы возглавили Роджер Биго, граф Норфолский и маршал Англии, и Гэмфри Богэн, граф Герефордский и констабль Англии. Окончательное (в пределах правления короля Эдуарда І) торжество парламента как верховного органа Англии случилось 5 ноября 1297 года, когда Эдуард І вынужден был подтвердить Великую хартию вольностей с дополнительными статьями, касающимися чрезмерного налогообложения. Первый параграф латинской версии (Statutum de Tallagio non concedendo) теперь читался так: «… никакой налог или пособие не будет впредь налагаться или взиматься в королевстве нашем нами или наследниками нашими без воли и общего согласия архиепископов, епископов и других прелатов, баронов, рыцарей, горожан и иных свободных людей в королевстве нашем». В предварение новации были приняты ещё некоторые статуты, улучшающие местную юстицию и носящие противофеодальный характер.

Таковы ощутимые результаты борьбы за становление парламентских форм, ограничивающих власть короля, на пути к новой английской государственности.

А что же наш герой в этом бранчливом XIII веке? Как соотнести Время страны и время конкретного человека в их трагическом со-бытии́? Попробую наметить…

Политические страсти, которые разыгрывались в Англии XIII века – как раз тогда, когда в начале этого века началась жизнь нашего героя, а на излёте этого же века и закончилась – казалось бы, прошли мимо этой жизни, не прибавив от себя дополнительных мучений к его тюремным мучениям. И борьба за феодальные вольности, и относительно представительный «назначаемо-выборный» парламент, и кровавые распри за прозрачный характер всевозможных поборов, и хотя бы за видимое равенство перед лицом власти тогдашнего свободного населения, и за – пусть неполное – ограничение власти папского престола, и за освобождение от иностранного вмешательства в жизнь английского общества – всё это не мешало Роджеру Бэкону учиться и думать. Но… обострённое чувство справедливости, каждый раз травмируемое ханжеским лицемерием и всевозможными неправдами, завладевшими тогдашней жизнью, выковывало характер – гордый и непреклонный.

Со смертью папы Климента IV (1268 г.), проявлявшего интерес к научным штудиям Р. Бэкона, надежды на поддержку духовных властителей стали рушиться. В 1277 или 1278 г. генерал ордена францисканцев Иероним из Асколи усадил Бэкона в тюрьму за «подозрительные новшества». Вероятно, имелись в виду его «антихристовы» изобретения (хотя и не осуществлённые). Но главное – открытые выступления против «ложных авторитетов», закрывавших глаза на вопиющее расхождение жизни орденского начальства с жизнью Ассизского святого, некогда придумавшего движение «меньших братьев», одухотворённых раннехристианскими идеалами «честной бедности», плюс к этому – декларирование «опытной жизни». Не