Роковая восьмерка - страница 16

— Что это вы здесь делаете, а? — поинтересовался Абруцци. — И как сюда попали?

— Да вот, приехали навестить Эвелин, — ответила я. — Задняя дверь была открыта.

— А вы со своей жирной подругой-шлюхой всегда носите резиновые перчатки?

Лула открыла один глаз:

— Кто это назвал меня жирной? — потом открыла второй. — Что случилось? Что я делаю на полу?

— Ты упала в обморок, — пояснила я ей.

— Что за вранье, — возмутилась она, поднимаясь на ноги. — Я никогда не падаю в обморок. Ни разу в жизни не упала. — Тут она посмотрела на Клауна, который все еще лежал на спине. — А с ним-то что?

— Ты на него приземлилась.

— Раздавила, как жука, — пытаясь встать, пожаловался Клаун. — Повезло, что жив остался.

Секунду Абруцци наблюдал за нами.

— Это моя собственность, — заявил он. — Не вздумайте вломиться снова. Мне плевать, кто вы такие: друзья семьи, адвокаты или суки подзаборные. Понятно?

Я крепко сжала челюсти и ничего не ответила.

Лула переступила с ноги на ногу.

— Угу, — проблеяла она.

А Клаун энергично закивал головой.

— Да-да, — заверил он, — мы понимаем. Ноу проблемо. Мы приехали только в этот раз, чтобы…

Лула пнула его в голень.

— Ой! — пискнул Клаун, сгибаясь в поясе и хватаясь за ногу.

— Выметайтесь из дома, — обратился ко мне Абруцци. — И чтоб духу здесь вашего больше не было.

— Я работаю на семью Эвелин и представляю ее интересы. Это значит, что время от времени буду сюда заглядывать.

— Ты не слушаешь, — нахмурился Абруцци. — Повторяю: держись подальше от этого дома и от дел Эвелин.

В голове прозвенел гонг. С какой стати Абруцци так заботят дела Эвелин и ее дом? Он всего лишь домовладелец. Я так понимаю, в его бизнесе эта собственность не занимает очень почетное место.

— А если я не послушаю?

— Я сделаю твою жизнь очень неприятной. Мне известно, как доставить неудобство женщинам. Мы с Бенито — одного поля ягоды. Мы-то знаем, как привлечь внимание женщин. Скажи мне, — вдруг сказал Абруцци, — как выглядел Бенито в последний момент? Он страдал? Боялся? Знал, что умрет?

— Понятия не имею, — ответила я. — Он был по ту сторону окна. Я не знаю, что он там чувствовал. — Кроме безумной ярости.

Секунду Абруцци разглядывал меня.

— Судьба забавная штука. Верно? Вот ты снова на моем пути. И снова не на той стороне. И будет интересно посмотреть, как развернется эта кампания.

— Кампания?

— Я изучаю военную историю. А это в некоторой степени война. — Он сделал жест рукой. — Может и не война. А небольшая перестрелка, на мой взгляд. Как ни назови, а это в своем роде соперничество. Сегодня я в великодушном настроении и дам тебе поблажку. Можешь проваливать отсюда, и я дам тебе уйти. Ты получила амнистию. А если продолжишь вмешиваться, буду считать тебя вражеской армией. И тогда начнется военная игра.

О черт. Этот тип полный псих.

Я подняла ладонь в протестующем жесте.

— Я не играю в войну. Я просто друг семьи, проверяю кое-что насчет Эвелин. Мы сейчас уходим. И думаю, вам стоит сделать тоже самое.

И еще думаю, тебе нужно принять таблетку . Большущую таблетку.

Я сопроводила Лулу и Клауна мимо Абруцци и Дэрроу и вывела за дверь. Потом запихнула их в машину, и мы отчалили.

— Дерьмо святое, — выругалась Лула. — Что это было? Я до чертиков испугалась. У Эдди Абруцци глаза, как у Рамиреза. А у Рамиреза не было души. Я думала, что все уже позади, но стоило мне взглянуть в эти зенки, как все потемнело. Словно снова заглянула в глаза Рамирезу. У меня точно галлюцинации. Просто потом обливаюсь. У меня гипервентиляция — вот что. Мне нужен бургер. Нет, погоди минутку. Бургер я уже съела. Мне нужно что-то еще. Мне нужно… Мне нужно… Мне нужен шопинг. Туфли хочу купить.

Глаза Клауна просто сияли:

— Так Рамирез и Абруцци плохие ребята? И Рамирез мертв? Кто он такой? Профессиональный убийца?

— Он был профессиональным боксером.

— Черт возьми. Так тот самый Рамирез. Помню, читал о нем в газетах. Черт возьми, так ты та, кто убил Рамиреза.

— Не убивала я его, — оправдывалась я. — Он залез ко мне на пожарную лестницу, пытался вломиться, и кто-то его застрелил.

— Ага, она почти никогда ни в кого не стреляет, — поддакнула Лула. — А мне все равно. Я хочу убраться отсюда. Дайте мне воздух магазина. В магазинах мне сразу лучше становится.