Роковой бал - страница 6
Пришлось пойти налить еще чернил. Начав писать, я и представить себе не могла, что о таком скучном дне можно столько всего рассказать!
Едва я вернулась с урока верховой езды, как мне передали, что королева требовала меня к себе. Я бросилась наверх, переоделась в дамастовый лиф и юбку и поспешила на зов Ее Величества.
Войдя, я присела в глубоком реверансе.
Один из портных личной Гардеробной комнаты Ее Величества стоял перед королевой на коленях и был очень взволнован.
— Почему торжественный наряд леди Грейс до сих пор не готов? — недовольно поинтересовалась королева. — Я вас не узнаю, мистер Бизли. Отчего так долго? Я хотела бы увидеть его прежде, чем леди Грейс его наденет!
— Но Ваше Величество! — в отчаянии затараторил портной. — Очаровательнейшая леди Грейс постоянно растет, чего не скажешь об ее одежде!
Я заметила, что королева чуть не рассмеялась, но, сдержалась и сказала портному, что дает ему личное разрешение зажечь вечером на десять восковых свечей больше, чтобы его помощники не испортили себе глаза, подрубая подол нарядов. Потом отослала мистера Бизли жестом.
Королева — женщина величественная и непредсказуемая. У нее рыжие волосы, живые темные глаза, и приятное бледное лицо с чуть заметными следами оспы — она болела ею, когда я была еще совсем маленькой, но они ее не портят. Она среднего роста, хотя и выглядит намного выше, особенно когда сердится! И у нее самые прекрасные наряды, какие только можно себе представить! Все их сшили портные личной Гардеробной комнаты Ее Величества.
Королева очень умна, и была весьма довольна тем, что я быстро научилась читать, писать и всякое такое. Она говорит, что ей надоели глупые девчонки, которые думают только о платьях и побрякушках. Она любит меня еще и потому, что знает с детства, а год назад моя мама спасла ей жизнь.
— Почему у тебя такие красные щеки, Грейс? — поинтересовалась Ее Величество.
— Я скакала галопом на Ласточке, — с восторгом сообщила я, — и ни разу не свалилась!
Королева хлопнула в ладоши.
— Тогда ты, наверное, очень устала. Съешь на ужин что-нибудь легкое и отправляйся спать. Завтра у тебя трудный день!
Вообще-то я не хотела уходить, но нельзя же спорить с королевой! Я легко поужинала отличными пирожками с мясом, кусочками соленой рыбы, парой колбасок, белыми хлебцами и тушеными овощами, а после этого направилась в нашу спальню.
Я в постели, в ночной сорочке. Горят три ночных свечи, и осталось только помолиться…
Мне пришлось прерваться, потому что в дверь постучали, и в комнату с очень хитрым видом прокрались Мазу и Элли.
— Вы что? Представляете, что будет, если вас тут застанут? — шепотом воскликнула я.
— Подумаешь! — сказала Элли. — Посмотри, госпожа, какую славную сорочку я тебе принесла на завтра. Глянь, не красота ли?
— Фу! — фыркнул Мазу. — Это вовсе не сорочка! Это — ночная рубашка! Ну что за простушка эта Элли, не правда ли, миледи?
И Мазу нарочито погрозил Элли пальцем.
— Немедленно прекратите называть меня «госпожа» и «миледи»! — возмутилась я.
В ответ Элли показала мне язык.
— Ладно, давай уж посмотрю, — сказала я примирительно.
Рубашка и вправду была прелестная: льняная, с черной вышивкой по белому фону. Я догадалась, что именно над ней миссис Чемперноун и королева трудились всю осень, и улыбнулась — я была очень тронута.
Ее Величество так беспокоилась о завтрашнем бале Святого Валентина, словно я была ее собственной дочерью!
— Мы ее только что отгладили. А посмотри, какие кружавчики! Это я сама сделала, — сказала Элли.
Потом она аккуратно, как настоящая прачка, сложила рубашку и убрала ее в мой бельевой сундук.
Мазу подошел и уселся на мою кровать. В руках у него был маленький алебастровый горшочек.
— Взгляни, это тени для век, — сказал он, открывая горшочек. — Намажешь немножко вокруг глаз, совсем чуть-чуть, и они станут красивыми и сияющими.
— Я не люблю краситься, — сказала я и отстранила его руку.
Мазу рассмеялся.
— Это же не белила и не киноварь, просто твои глаза будут казаться больше.
— Мазу, дорогой Мазу, скажи лучше, что там придумала королева? — взмолилась я. — Она мне ни словом не обмолвилась!