Роман межгорья - страница 4

— Все же едешь учиться?

— Почти… меня утвердили партийным руководителем строительства. Собственно, оно так и есть, буду учиться. Да что с тобой? Ну, хорошо, отложим эти разговоры. Говоришь, Суламифь сама придет?

— Должна, — механически ответил Саид-Али, напряженно обдумывая слова Лодыженко. — Меня, получается, — начальником экспедиции, а тебя уже — на строительство? Его же нет, мы еще проекты должны дорабатывать… Что-то не все говоришь ты мне, Семен. А кто будет начальником строительства?

— Не знаю, еще не назначен. Мне приказано работать в твоей экспедиции, помогать тебе. Строителей еще не назначили, но я думаю, что проектно-исследовательская экспедиция и станет базой штаба строительства. Теперь, кажется, тебе уже все понятно?

— Все, — направляясь к арбам, промолвил Мухтаров. — Словом, пока что поезжайте в Чадак, работайте и отдыхайте. В первую очередь меня интересуют графики напряжений в типовых сифонах периферийных систем канала по моему последнему заданию… Да ты и сам знаешь наши недоделки в рабочих проектах. Мой старик Файзула устроит вас как следует. Это благодаря его стараниям в кишлаке подобрали для нас четверку новых арб. Во времена Соломона они были менее живописны. Думаю, справлюсь со всеми делами за два-три дня и тоже приеду. А теперь разгрузим вагон и айда в чайхану, пообедаем вместе… Так, значит, «Проектно-исследовательская экспедиция» и «секретарь парторганизации строительства»… товарищ Лодыженко уже назначен!.. Мудро и, кажется, вполне ясно!..

Паровоз подцепил вагон и, грохоча на стрелках, потащил его поближе к четырем разрисованным арбам.

Заветный прохладный уголок в Намаджане. Прохладный и красивый! Пруд с проточной янги-арычной водой из самой Нарын-су. Островки посредине пруда. Легонькие, горбатые мостики, словно ненароком переброшенные через узенькие рукава пруда. Когда и кто строил эти мостики — никому не известно. Самый новый из них, кажется, насчитывает уже сотни лет. А заплаты, как наросты, лепились всюду, и постепенно терялась форма, которую придал мостам древний зодчий Намаджана. Они вечно ремонтировались наспех, но служили всегда безотказно, только поскрипывая под большим и под малым грузом.

На островках ветвистые карагачи и осокори сохраняли под своей зеленой густой листвой свежесть и тень. А на центральном островке, как вызов старому, тысячелетнему Намаджану, стоял ресторан новейшего типа. Легкая колоннада поддерживала его крышу, здесь было много воздуха, цветов, бело-голубой краски и стекла.

Пруд с его островками и рестораном тесным кольцом, точно гнезда ласточек, облепили чайханы, украшенные коврами. Возле них, меж деревьев, кипели огромнейшие тульские самовары, а в веревочных клетках, висевших под потолком, неутомимые перепелки задорно кричали «пить пойдем».

Евгений Викторович Храпков, новый намаджанский врач, ежедневно после обеда посещал этот уголок. Тучный, тяжелой поступью шагал он по ребрам легкого, непрочного мостика, балансируя, как цирковой слон на бочке.

— Женечка, Женик! Проломишь, слышишь… — говорила, посмеиваясь, его жена. Смех ее был притворным, неестественным. Танцуя, проходила она по неровным доскам, поддразнивая Евгения Викторовича. — Ах! Ах, Женик!

— Любочка, не шути. Ты ведь в новом шелковом платье.

— Глупый ты, Женик, жалеешь платье. Вот упаду…

Врач, делая вид, что хочет подхватить жену, широкой, блаженной улыбкой отвечал на ее смех и шутки.

В ресторане они заказывали пиво, мороженое, какую-нибудь воду и сидели здесь в тени в ожидании приближающегося вечера. Они старались показать, что счастливы и беззаботны. Любовь Прохоровна, обводя глазами сидевших за соседними столиками, словно желая пококетничать, нарочито громко хохотала и шутила со своим Женей. Соседи и не замечали, как часто в этом подогретом шалостями разговоре звучат неискренние нотки!

Бывают же на свете такие супруги!

Живут они или прозябают? На людях заменяют мещанским нежничаньем сердечную теплоту отношений. К семейным обязанностям уже с торжественного дня свадьбы относятся холодно, безразлично, со скукой.

«Мы любим друг друга», — говорят при людях их застывшие в улыбке уста. «Мы нежим друг друга», — убеждают они сами себя наедине.