Роман потерь - страница 4

Она ненавидела это имя, данное ей любовником. Почему она решила сохранить этот талисман — неясно. Может быть, она уже преступила грань, отделяющую разум от безумия, как и легендарная госпожа Хен. Действительно, случалось, что кто-нибудь из нас заставал ее врасплох, и тогда казалось, что она не в себе.

Однажды горничная увидела, как она острым камнем долбила по своему зеркалу и так повредила бронзу, что мастера не смогли отполировать ее заново. А как-то летним днем, прохаживаясь мимо ее комнат, я видела, как она била деревянным молотком по куску льда, подобно ревнивой жене, которая доводит мужа до исступления, колотя по деревянной колоде. Кусочки льда разлетелись по комнате, и я обескураженно наблюдала, как они таяли.

Однажды весной, прогуливаясь за городом в Исияме, мы с несколькими придворными дамами неожиданно наткнулись на нее. Она стояла посреди потока и бросала в воду бумажные фигурки. Ее одежда промокла до колен, и, когда она нагибалась, чтобы бросить очередной кусок бумаги, ее длинные волосы погружались в воду и устремлялись вслед за течением. Мы окликнули ее, она замерла, как вспугнутый олень, и перебралась на противоположный берег. Позже у меня возникло искушение спросить, кого изображали эти фигурки. Но я сомневаюсь, что она сказала бы правду.

Прошло почти три года, как она исчезла. Сейчас Пятый месяц, цветут фиолетовые ирисы, ее любимые цветы, наступает сезон дождей. Ее комнаты в Умецубо пустуют — никто не желает занять их; возможно, они осквернены насильственной смертью или грехом самоубийства.

Говорят, что есть мужчины, которые до сих пор с нетерпением ждут ее возвращения. Некоторые из них преподнесли в дар тем храмам, которые она любила, священные изображения и книги. А один из них, по слухам, предложил священникам монастыря в Хаседере чашу, наполненную слитками серебра. Говорят, что ее брат, который наконец скоро примет постриг, совершенно безутешен. Зная об отчужденности между ними, я нахожу это неправдоподобным.

В течение нескольких месяцев, что прошли с того времени, когда эта рукопись попала ко мне, я часто перечитывала ее и размышляла, что с ней делать. Вручая ее мне, Изуми не оставила никаких распоряжений относительно этого. Она была так слаба от потери крови, что у нее не хватало сил говорить. Какая ирония, что ей суждено было умереть через несколько часов после мгновения наивысшего счастья! Ее муж так хотел иметь сына. Но я не могу не обвинять его. Разве не его непристойное поведение стало причиной его изгнания? Если бы он не был выслан к северным границам, за Изуми лучше бы ухаживали.

Я не могу сказать, каким образом эта рукопись попала к Изуми. Она никогда не говорила мне об этом; сомневаюсь, чтобы она сказала кому бы то ни было. Не могу поверить, что ее соперница сама отдала ей, рукопись слишком обличительна. Возможно, в спешке покидая дворец, она забыла эти записи в своей комнате. Остается тайной, почему она их не уничтожила.

Когда я читала рукопись, некоторые эпизоды приводили меня в такую ярость, что у меня возникало искушение сжечь ее. Однако я честный человек (к несчастью, я не способна к двуличию) и должна признать, что некоторые из ее историй тронули меня до слез. Что явилось источником такого горя и страстей? Создавалось впечатление, что они описаны другим человеком.

Надеюсь, вы поймете, что решение предать огласке этот дневник было принято не под влиянием минутного настроения, а в результате долгих размышлений. Я не хочу уподобиться Немому Принцу из буддистской притчи, который так боялся опасностей, которые таит в себе речь, что предпочел замкнуться и молчать. Если судьба распорядилась так, чтобы рукопись попала мне в руки, то и ответственность за нее она возложила на меня. Подобно тому, как предсказатели читают будущее по смятым и запятнанным страницам наших лиц, я обязана предупредить тех, кто знал эту дьявольскую женщину, об опасности, которую таит в себе общение с нею. А вдруг она, подобно фениксу в ярком оперении, умирающему в пламени собственного дома, опять появится среди нас только для того, чтобы вновь гордо выставить себя напоказ? Что если она отрекается от этого мира не единожды, а дважды, чтобы явиться к нам духом мщения?