Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России - страница 19

Стоит заметить, что президент Буш, несмотря на свою склонность к силовым методам решения проблем, практикует весьма либеральный подход в вопросах иммиграции. Его идеалистические убеждения и губернаторство в штате Техас, где мексиканцы составляют 60 % (!) населения, 34 % из которых нелегалы[28], определили выбор политики скорее содействия, чем преследования.

Иммигрантское прошлое и настоящее Америки производит уникальный эффект на ее видение мира. В некотором смысле иммигрантская суть «стягивает» мир к Америке. Учитывая разнообразие происхождения иммигрантов, съезжавшихся в Америку из всех концов планеты, Соединенные Штаты воспроизводят в уменьшенном размере мировую политическую карту: так, в нью-йоркских школах учатся дети 116 национальностей. Обосновавшись в Америке, иммигранты не порывают раз и навсегда со своей первой родиной. Так или иначе остаются родственные, дружеские, деловые, эмоциональные связи с ней; как минимум иммигранты к своей родине неравнодушны. Национальные истоки сохраняются через поколения: каждый американец сможет рассказать, из какой далекой страны приехали его прадеды и прабабки, и часто может рассказать это в деталях, с названием деревни под Львовом или Вильнюсом.

Эта связь со своей страной значит, что им не все равно, в каких условиях живут оставшиеся там соотечественники. Параллельно, будучи погружены в информационную и общественную американскую среду, иммигранты проходят через серьезную и неизбежную, если только ей не сопротивляться намеренно, мировоззренческую трансформацию. Через несколько месяцев или лет, в зависимости от восприимчивости натуры, недавно прибывший иммигрант будет как истый американец рассуждать об ущемлении прав человека в прежней его стране. Стремление к улучшению ситуации там стимулируется и активным предприимчивым темпераментом иммигранта, которым он обязательно обладает, если совершил такой дальний переезд, и недовольством какими-либо аспектами жизни в своей стране, которое и привело его в Америку.

В сумме эти всемирные связи поколений иммигрантов превращаются в некий дух сопереживания, чувство участия и даже ответственности американцев за остальной мир. Проявляться он может в самых обыденных ситуациях. Спросив в книжном магазине какую-то книжку про Китай, я услышала реплику продавца – реплику риторическую, сказанную в никуда, но с душой: «Должны же они там наконец сделать что-то с правами человека!». На государственном уровне это всепланетное человеческое сопереживание обрело форму активного распространения демократических ценностей.

Кроме того, участливость в судьбе людей на другой стороне планеты нужна и самим американцам – для убежденности в собственном достоинстве и добродетели и заодно для компенсации внушенного религией чувства вины. «Что ты ответишь себе, когда эти люди будут убиты, когда их дети погибнут от голода, когда эта девушка снова подвергнется насилию?», – спрашивает телевизионный ролик, собирающий средства на помощь жертвам геноцида в Руанде. Сама универсальность прав и свобод человека требует их применения ко всем без исключениям людям, иначе твои собственные права и достоинство окажутся под вопросом.

Согласно опросу фонда «Общественное мнение», проведенному в апреле 2006 года, 33 % опрошенных россиян не смогли ответить на вопрос о том, что значит демократия. Тридцать пять процентов справедливо определили демократию как свободу слова и мнений, свободу выбора и действий, защиту прав человека, равноправие, возможность участвовать в политической жизни страны. Мнения остальных варьировались между формулировками «отсутствие порядка», «разруха, полное беззаконие», «говорить можно много, а делать мало», «воровство в верхах, власть денег» и другими определениями подобного смысла.

В сравнении с российским видением американское понимание демократии кристально четко и ясно, несмотря на сложности ее становления.

Элементы демократии существовали в зарождавшейся американской республике с момента образования колоний, но назвать их демократией нельзя было даже с натяжкой. По мнению некоторых руководителей того времени, к этому и не нужно было стремиться. Ибо res publica, «общественная вещь», требовала самых достойных и просвещенных людей для управления во имя общего блага, в то время как демократия, demos krateo, «правление народа», опасным образом передавала власть массам, малообразованным и подверженным страстям. Демократия, говорил даже в 1804 году известный федералист Джордж Кабот, это «правительство наихудших».