Россия и Англия в Средней Азии - страница 12

^>{8} о газате против русских. Эмир был объявлен неспособным править народом и, в особенности, вести войну, так как в битве под Ирджаром, в мае 1866 года, он сам подал пример бегства после первых же русских выстрелов. В Самарканде муллы до того безчинствовали, что командовавший тогда войсками, Осман (из беглых казаков) должен был принять крутые меры: высланы были войска, которые и прекратили беспорядок, положив на месте 62 человека. — Эмир, возвращаясь в Бухару, был встречен весьма недружелюбно шумною толпою, осыпавшею его упреками и угрозами. Это заставило его повернуть назад и укрыться в городи Гиж-Дуван, опустевшем при его приближении. Здесь он узнал о деле под Ухумом и о переходе к нам 286 авганцев Искандер Хана, с отбитыми им у нуратинского бека 2-мя орудиями. Из Гиж-Дувана эмир направился в Кермине и там наконец провозгласил газат. Роковой шаг был теперь сделан.

31-го апреля 1868 г. наш действующий отряд выступил из Яны-Кургана по дороге к Самарканду и с этого же времени началась усиленная корреспонденция с собравшимися в Самарканде беками и эмирами: гонец за гонцом являлись в отряд с различными обещаниями и просьбами, но без ожидаемого трактата. 1-го мая, когда авангард наш уже встретился с бухарцами, явился новый посол, объявивший, что он привез утвержденные эмиром условия мира; но условия оказались не те, которые были предложены нами, а другие, составленные бухарцами. Посол и в этот раз оправдывался недоразумением и обещал привезти подлинные условия чрез два дня, прося до тех пор приостановить военные действия. Генерал-губернатор согласился на эту просьбу, но с условием, чтобы неумолкавшая со стороны бухарцев, во все время переговоров, перестрелка была прекращена, и чтобы высоты по ту сторону Зеравшана, были оставлены неприятелем. Когда эти условия были переданы бухарскому главнокомандующему Шир-Али, то это повело только к усилению неприятельского огня, направленного преимущественно на указанное послом место расположения штаба. Мы приняли бой и разбили бухарцев на голову.

Жители Самарканда заперли ворота и не пустили к себе бежавших с поля битвы бухарцев, а на другой день прислали к нам депутацию с просьбою принять город под покровительство России и защитить его от мести бухарцев, грозивших им за вчерашний поступок. Так-как достоинство России требовало поддержать сторонников ее, а не предавать их на жертву нашим врагам, и так как без занятия города победа была бы не полная, то и решено было занять город. 2-го мая совершилось торжественное вступление наших войск в летнюю резиденцию эмиров, древнюю столицу Тамерлана, центр мира и первопрестольный город бухарский!

Устроив, несколько, управление вновь занятого края и выждав прибытия небольших подкреплений из Ташкента, генерал-губернатор, 11-го мая, снова написал эмиру и предложил ему мир, почти на прежних условиях, с исключением некоторых статей, которые, без вреда нашим интересам, могли быть опущены и с изменением статьи первой, о границах, так как нельзя было решиться возвратить Самарканд из опасения за участь этого города.

Руководимый Высочайшею волею о нерасширении наших пределов новыми завоеваниями, а в то-же время не желая оставить эмира ненаказанным, тем более, что ослабление его влияния в Азии было совершенно в видах нашей политики, — генерал-губернатор, скоро по занятии Самарканда, вошел в сношения с Сеид-Абдуллою, племянником эмира, давно уже не ладившим с дядей и бежавшим от него в Шахрисябз. Предположено было образовать из Самаркандского района, под властью Сеид-Абдуллы, самостоятельное владение; но переговоры по этому предмету, показали нам, что Сеид-Абдулла подпал под влияние Шахрисябзских беков враждебных нам в равной степени, как и самый эмир, и потому комбинация эта была оставлена.

Так-как ответа на предложенные мирные условия не было, а гонец, доставивший эмиру эти условия, был, по его приказанию, зарезан, и так как повсюду стали чувствоваться результаты агитации, центром которой были Катты-курган и Кара-Тюбе, то решено было снова действовать оружием. Падение Кара-Тюбе, Ургута и Катты-Кургана подействовало, согласно ожиданиям, успокоительно на население, зеравшанской долины.