Россия нэповская - страница 35

Следует понимать, что Белое движение представляло собой своеобразный социальный, политический и этнический конгломерат. Как известно, в нем активно участвовали не только великорусские силы. Объединяли движение, придавая ему определенную цельность, следующие базовые принципы: непредрешенчество (форму будущего государственного устройства должно было определить Учредительное собрание), «единая и неделимая Россия», антибольшевизм. Это движение постепенно эволюционировало и в культурно-национальной и в территориальной автономии в рамках целостного российского государства. Возможность федеративного устройства будущей демократической России в принципе нормально воспринималась лидерами Белого дела. Но полноценного контакта с руководителями национальных движений у них не получилось. Так, правительство Колчака стремилось ввести в легитимное русло многочисленные инициативы национальных организаций и не допускать дальнейшего обострения межнациональной напряженности. Однако именно непредрешенчество, вкупе с объективно приоритетными задачами вооруженной борьбы, требующими максимального сосредоточения всех сил и ресурсов, неопытность чиновников, их неспособность оперативно реагировать на требования момента, не позволили полностью претворить в жизнь многие полезные наработки, в том числе в области осуществления национально-культурной автономии.

Большевики исповедовали иную тактику, принесшую им более ощутимые результаты. В национальном вопросе они апеллировали к интересам национальных элит (в первую очередь левого толка), обещая удовлетворить их интересы в обмен на политическую поддержку. Санкционировав создание национальных республик советского типа, большевики стремились насаждением в них базовых принципов своей системы, опирающейся на власть партии и подчиненных ей силовых институтов, раз и навсегда блокировать национальный фактор интернационалистическим «заслоном». Однако на деле этого не получалось, созданная этническая федерация формировала собственное, сначала социокультурное, а затем — субполитическое пространство. Трансформация национальных руководителей из коммунистов-интернационалистов в этнократически ориентированных местных вождей было лишь делом времени. Представляется, что и в этой коллизии лежат истоки феномена, который можно назвать «национальным нэпом».

Образование в декабре 1922 года СССР также находится в русле рассматриваемой проблематики. Между ленинским и сталинским вариантами принципиальной, сущностной разницы не было. И в первом и во втором случае речь шла о партократическом государстве в интернационалистском облачении.

Сама по себе декларированная Лениным необходимость обеспечения равенства наций несомненно позитивна. Однако он, особенно в своих последних работах, говорил не о национальном равноправии как таковом, а о национальном в контексте «пролетарской классовой солидарности». Соответственно подразумевалось, что к нетрудящимся «классам» это равноправие не относилось.

В практических предложениях Ленина в области форм государственного устройства многонациональной страны ощутима эклектичность. Тут и «свобода выхода из союзов», которую по Ленину следовало подкрепить обеспечением «максимума доверия в пролетарской классовой борьбе со стороны инородцев». Предложение «оставить и укрепить Союз Социалистических Республик» как бы блокируется тезисом о потенциальной возможности «вернуться на следующем съезде Советов назад, т. е. оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом». Иными словами, что конкретно имел Ленин ввиду, — федерацию, конфедерацию, — не ясно. Ясно только, что он смотрел на эти вещи как на в общем-то второстепенные, в контексте приоритетов мировой революции, уже в восточном измерении.

Хотел он этого или нет, но из его работы — своего рода завещания в области национальной политики, «К вопросу о национальностях или об «автономизации»» вытекают миазмы ненависти к русским. Ленин с каким-то явно болезненным раздражением говорит об «истинно русском человеке, великороссе-шовинисте, в сущности, подлеце и насильнике, каким является типичный русский бюрократ». Почему бюрократ обязательно «насильник и подлец» — не понятно. А не русский бюрократ по отношению к русским или «чужим», что не такой? Работа интернационалиста Ленина усыпана уничижающими эпитетами и обобщениями-характеристиками — «шовинистическая великорусская шваль», «истинно русского держиморды». Да всю русскую нацию он в интернационалистском раже назвал «великой» только «своими насилиями», великой «только как держиморда». Результаты такого отношения вождя потом в полной мере ощутит на себе русский народ в «великорусской империи».