Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - страница 8

.

Что касается соотношения в западной историографии «военной» и «гражданской» истории войны, то долгое время последняя находилась на периферии исследовательского дискурса, занимая второстепенное положение по отношению к событиям на фронтах. В 1980-е гг., как уже отмечалось, произошел переход к культурно-исторической парадигме, изучающей представления и практики широких слоев населения. В современных работах можно выделить два основных направления: во-первых, исследования материальной культуры, т. е. условий и способов выживания в экстремальной обстановке тех лет, и, во-вторых, труды, посвященные «культуре войны». Последнее понятие охватывает широкий круг социокультурных практик, направленных на адаптацию к непривычным условиям военного времени. Подобный подход, помимо прочего, позволил преодолеть отмеченное выше своеобразное «разделение» истории фронта от тыла — в современной историографии значительное внимание уделяется настроениям, представлениям и моделям поведения, общим для солдат и гражданского населения^>{88}.

Тема «Россия в Первой мировой войне» в западной историографии традиционно относится к числу маргинальных. Первое специальное исследование такого рода — монография британского историка Нормана Стоуна о Восточном (русском) фронте — появилось только в 1975 г.^>{89} В 2000-е гг. увидел свет ряд других исторических сочинений, посвященных военной истории России^>{90}, но задача преодоления разрыва в изучении мировой войны в Западной Европе, с одной стороны, и в других регионах и театрах боевых действий — с другой, до сих пор не утратила своей остроты. Научные работы, специально посвященные положению России в период войны в англо-американской русистике, традиционно задававшей тон в изучении истории России на Западе, также стали появляться лишь в 1970-е гг.^>{91} В последние два десятилетия положение стало выправляться, причем особый интерес исследователей вызывают как раз экономические, социальные и политические процессы в российском тылу^>{92}.

Для современного этапа развития зарубежной историографии характерен перенос акцента с революции 1917 г. на Первую мировую войну, ввергшую Россию в эпоху «великих потрясений». Американский историк Питер Холквист в книге с примечательным названием «Революция ковалась в войне: непрерывный кризис в России 1914–1921 гг.»^>{93} выдвигает тезис о том, что русскую революцию следует рассматривать в контексте общеевропейского кризиса 1914–1921 гг., учитывая те серьезные институциональные, политические и идеологические изменения, которые произошли в стране в годы войны. Таким образом, поворотным пунктом в истории России Холквист считает не 1917-й, а 1914-й год. С ним солидарен другой американский ученый Арон Коэн, который рассмотрел роль Первой мировой войны в истории русской культуры и ее воздействие на публичную сферу^>{94}. По его мнению, для культурной жизни России война имела гораздо большее значение, чем революция.

В исследованиях последних лет отсутствует распространенный ранее жесткий детерминизм по формуле «революция есть прямое следствие неудачной войны». В «Кембриджской истории России», написанной ведущими представителями англо-американской русистики, подчеркивается, что основной причиной военных поражений России в 1914–1915 гг. чаще была не нехватка снарядов или плохая работа транспорта, а «человеческий фактор» — промахи в командовании. Тем не менее, несмотря на все тяготы войны, к началу 1917 г. военно-стратегическое положение России благодаря мобилизации тыла улучшилось, и ее поражение далеко не было предопределено^>{95}.

Большое внимание уделяется проблемам экономического положения России. Британский исследователь Питер Гэтрелл в книге «Россия в Первой мировой войне: социальная и экономическая история»^>{96} подвел итоги изучения этих вопросов в зарубежной русистике. Автор подчеркивает, что за годы войны Россия, несмотря на относительное техническое отставание от ведущих экономик Запада, сделала качественный рывок в производстве вооружений. К 1916 г. около ^>2/_>3 продукции тяжелой промышленности предназначалось действующей армии. По сравнению с 1914 г. производство винтовок увеличилось вчетверо, пулеметов — в 13 раз, пушек-трехдюймовок — в 10, снарядов — в 30 раз. Прогресс России в выпуске военной продукции отмечают и другие исследователи