Россия за рубежом - страница 24

Беженцы, которые прибыли за границу организованными группами, — воинские подразделения, члены политических партий и т. д. — часто, по крайней мере на первых этапах эмиграции, так же и расселялись. Части войск генерала Врангеля, эвакуированные Черным морем через Босфор, стремились держаться вместе и по приезде в Болгарию или в Королевство СХС. Те, кто содержался в военных лагерях для интернированных на полуострове Галлиполи, позднее, часто тоже группами, переселялись в Югославию и Чехословакию. Даже рассеявшись, разъехавшись в поисках работы, ветераны Галлиполи стремились сохранить свои связи. Стоило где-либо появиться нескольким ветеранам, как они создавали землячества галлиполийцев для решения своих социальных и материальных проблем. Казаки с Дона, Кубани и из Сибири, следуя вековому обычаю, покидали Россию в составе традиционных формирований, возглавляемых атаманами. Они также делали все возможное, чтобы остаться вместе. Им удавалось селиться сельскохозяйственными общинами, сохраняя свою военную организацию и выборную иерархию, на Балканах, в Чехословацкой республике, в Западной Европе (на юге Франции) и в Южной Америке. На Западе пользовались популярностью несколько казацких хоров, основанных в эмиграции и гастролировавших под руководством своих старшин.

Моряки, эвакуированные из Крыма и занесенные судьбой в Бизерту (Тунис), где они были на некоторое время интернированы, затем единой группой перебрались на юг Франции. Там эта группа, вероятно, распалась: большая часть расселилась в районе Парижа и в Провансе. Армейские подразделения, пересекавшие границы Балтийских государств, также некоторое время сохраняли свою организацию, что, безусловно, облегчало их существование в этих относительно бедных странах. Эмигрантское население Харбина тоже поначалу формировалось из подобных групп — воинских формирований, целых деревень сибирских казаков и староверов. Особенность русской эмиграции на Дальнем Востоке состояла еще и в том, что в городе, давшем приют беженцам, уже существовали многочисленные организованные группы — служащих КВЖД, бывшей администрации и охраны железной дороги, церковные общины, школы и больницы, — появившиеся еще до революции. Их присутствие способствовало сохранению «русскости» Харбина и облегчало интеграцию вновь прибывших в сложившуюся структуру и стиль городской жизни^>19.

Место и характер расселения беженцев за границей определялись главным образом возможностью найти хорошо оплачиваемую работу. В начале 20-х гг., в первые годы изгнания, существовали возможности трудоустройства целых групп эмигрантов, так как в ряде случаев работодатели предпочитали иметь дело не с отдельными людьми, а с коллективами, что в свою очередь отвечало интересам самих беженцев. В силу этой тенденции значительные «групповые образования», если можно так выразиться, возникли в Королевстве СХС. Сербские власти (хорваты и словенцы в данном случае не играли активной роли) сознательно поощряли создание общин эмигрантов, в основном, хотя и не только, в сельской местности, предоставляя им права автономии и самоуправления. Члены этих общин избирали своих представителей, которые имели право самостоятельно разрешать возникавшие в общинах споры и несли ответственность за поддержание правопорядка и сбор налогов. В случае возникновения сложных ситуаций, неразрешимых конфликтов администрация общин должна была обращаться к вышестоящим властям, чье решение считалось окончательным. В принципе подобная система вполне себя оправдала, хотя, конечно, не гарантировала полностью от возникновения конфликтов на личной или на политической почве. Она сохранялась в сельской местности вплоть до конца 30-х гг., в городах, однако, русские «коллективы», как правило, распались раньше; они, если выражаться официальным языком, были ассимилированы местным населением^>20. Следует отметить также, что некоторые воинские подразделения, кадетские корпуса, институты благородных девиц, которые были эвакуированы in corpore, нашли приют в Югославии, сохранили свою администрацию и правила приема новых слушателей. Это стало возможным благодаря финансовой поддержке, оказываемой королем Александром I и его женой, а также членами русской императорской фамилии, проживавшими в Дании и в Германии.