Российская экономическая система - страница 5

Эта бюрократия состоит из большого количества иерархических административных структур, охватывающих все стороны жизни общества — экономику, социальное развитие и обеспечение, общественный порядок и безопасность, образование, культуру и т.д. К ней же можно отнести и огосударствленную церковную иерархию, которая в возрастающей мере проникает в светскую жизнь и участвует в государственном управлении.

В центре государственной бюрократической системы находится фактически несменяемый и фактически обладающий правом назначения преемника глава государства, чья власть над системой почти абсолютна и ограничивается только возможностями практического контроля за работой чиновничьего аппарата. Бюрократия в целом соблюдает внешнюю лояльность существующему центру власти и не допускает внутри себя никакой организованной оппозиции (хотя неорганизованная, скрытая оппозиция внутри бюрократии, безусловно, существует). Открытая оппозиция власти при этом допускается, но только в маргинальной, то есть удаленной от реального управления обществом форме, то есть в форме, реально не угрожающей сменой властвующей элиты.

Выборы существуют лишь в качестве вспомогательного элемента, обеспечивающего внешнюю легитимизацию системы самоназначения и самовоспроизводства административной власти. Только на нижнем уровне подсистемы — выборных постов в системе местного самоуправления — исход выборов может оказаться неожиданным, но в целом выборы не могут вносить ни малейших изменений в выстроенную властную вертикаль.

Главная, можно сказать, основополагающая черта этой системы — неразделенность и самодостаточность власти как совокупности всех основных государственно-административных институтов, составляющих по сути одно огромное суперправительство. С этой точки зрения, правда, советский период не сильно отличался от эпохи Российской империи — ни законодательная, ни судебная власть почти никогда не играли самостоятельной роли и были подчинены единому центру власти в той степени, в которой они могли принимать реальное участие в политическом управлении. Во всяком случае, при расставании с советской системой ее не пришлось полностью ломать и отстраивать заново — нынешние законодательные собрания в центре и на местах незначительно отличаются по своему характеру от прежних советов народных депутатов, ЦК КПСС с успехом заменила Администрация Президента, а изъятие слова «народный» из названий судов лишь приблизило форму к их реальному содержанию (по хорошему и слово «суд» можно было бы заменить на «отделение Министерства судопроизводства»). Однако если в советский период такое единство было оформлено вполне официально — через закрепленную в Конституции «руководящую и направляющую роль» КПСС, то в нынешней системе, как и до февраля 1917 г., такое единство достигается «по факту», через лояльность всех ветвей власти главе бюрократического государства, имеющего очень широкие возможности воздействия на решение кадровых вопросов на ключевых уровнях и постах.

Как и в дореволюционной России, особая роль главы системы сопровождается его дополнительной легитимизацией — он выступает в роли не просто высшего чиновника, но и символа государства, своеобразного гаранта его единства, что как бы предполагает право добиваться формального согласия других политических субъектов практически с любым его решением.

Естественно, что принцип выборности ключевых фигур изначально противоречит логике этой системы, даже при условии отсечения от них радикальных и антисистемных кандидатур (что на современном Западе считается необходимым и достаточным). Соответственно, кадровая управляемость является в нынешней российской политической системе непременным условием согласия власти с результатами выборов, по крайней мере в тех случаях, когда речь идет о значимых институтах, способных влиять на функционирование так называемой «властной вертикали». По этой причине система почти инстинктивно делает все необходимое (конечно, в меру ее собственного разумения), чтобы сделать выборы предсказуемыми и в значительной степени управляемыми.