Ростов под тенью свастики - страница 7
А у нас жили во дворе дед Ваня и бабушка Поля, старенькие, беззубые, где-то по восемьдесят им было. Они нам: ребята, давайте запасаться, тащите вино. А рядом был завод шампанских вин. Вино текло прямо по улице, можно было черпать. Принесли. Они: несите подсолнечное масло. С 23-й линии несут масло ведрами. Пошли гуртом. Смотрим, там стоят большие емкости по 400 кубов. Люди карабкаются по лестнице, скользят, падают. Не было никакой аккуратности, друг друга толкают, лезут все вперед. Каждый был сам за себя. Никто никому не помогал, а наоборот. Может, это люди такого сорта шли на грабиловку?
На 26-й линии был какой-то винтрест, вино там из бочек вылили в подвал. Мы прибежали, а кто-то кричит: «Там мужик в вине утоп!» Его столкнули туда пьяного. Все равно все продолжают черпать.
М. ВДОВИН. Перед приходом немцев наши люди сделали большие запасы продуктов. В Ростове на складах было огромное количество всякой всячины. С конца октября в магазины выбросили все: колбасы, окорока, муку, разные сыры, масло… У кого были деньги, все делали запасы. Все распродать не смогли, мешки с сахаром в Дон бросали, вино выливали на землю. И все равно многое еще оставалось. Перед приходом немцев была знаменитая грабиловка. Мой дед взял тачку, поехал и привез два мешка соли. Больше, говорит, нам ничего не надо. И вот этой солью мы прожили всю войну, потому что она была тогда в колоссальной цене.
А. КАРАПЕТЯН. После рытья окопов за городом стали на улицах строить баррикады. Перегораживали улицы так, чтобы машина не могла проехать прямо, она должна была поворачивать между двумя баррикадами, а проезд этот был очень узким. Предполагалось, что в это время ее очень удобно обстрелять. Баррикады были с амбразурой, там можно было устанавливать пулемет. Разбирали старые дома на кирпич и возводили эти баррикады.
А. АГАФОНОВ. Рядом с нашим домом находился полк связи. Мы туда с мальчишками нередко покапывали, как тогда говорили. Красноармейцы нас всегда приголубливали. Когда мы пришли на территорию полка после ухода наших, нашли там оружие: трехлинейки со штыками, каски, пулемет Дегтярева — пехотный. Оружие, кстати, мы хорошо знали, в школе изучали его без дураков. Проверили винтовки. Клали каску и били бронебойными патронами — пули ее пробивали. Нашли противотанковые гранаты.
И вот там был забор, за ним находилось старое кладбище. Были склепы, строили крематорий, но в 37-м строительство прекратили. Ходили слухи, что это как-то связано с врагами народа. Так мы туда за забор и бросили гранату, которая благополучно взорвалась. Затем мы, вытащив запалы, отнесли эти гранаты домой. Тол прекрасно горел, и мы им растапливали буржуйки.
Оружие мы спрятали, винтовки отдельно, патроны отдельно. Думали, что они нам могут пригодиться. Больше всего нас, конечно, интересовал пулемет.
Б. САФОНОВ. После ухода наших в городе началась настоящая грабиловка. Тащили все подряд со складов, магазинов, баз. Мне повезло: на набережной, на складе, достал соли. И приволок сколько мог — килограммов 8–10. Мне было тогда 14 лет. Этой соли нам хватило на всю оккупацию.
А. АГАФОНОВ. В дни «безвластья» люди стали выходить из подвалов. Всех волновал, конечно, хлеб насущный. И каждый старался запастись впрок. Рядом с нашим домом были два магазина: промтоварный и продовольственный. В полутемном зале продмага висел яркий плакат с красноармейцем: «Ни одной пяди родной земли не отдадим! Будем воевать на чужой территории!» Надо сказать, что промтоваров почти никаких не было, кроме пуговиц, иголок, подушек и перин. А, в продовольственном кое-что оставалось. Были и трагикомические моменты. В подвале того магазина обнаружили громадную, выше человеческого роста, бочку с вином. Мужики тащили его, как воду, чем могли. И когда бочка изрядно опустела, один мужик наклонился, чтобы зачерпнуть цебаркой, но перевернулся и попал туда головой вниз. Одни ноги торчат. Он захлебнулся. И какова реакция людей? Его оттащили в сторону, вместо того, что попытаться откачать, спасти, продолжали черпать вино. Кстати, мне рассказывали, что когда взорвали завод шампанских вин, вино текло прямо по улице, вниз к Дону. И люди черпали прямо из этого ручья, пили, ложась на живот, и тут же валялись пьяные.