Роза для навигатора - страница 32
Станций, правда, было мало. Население планеты не превышало миллиарда…
Наверное, мне можно было слетать туда. Если бы я захотела, меня бы отпустили. Но лететь пришлось бы за счёт Кев, что меня совсем не радовало. На такие полёты следовало зарабатывать самой. А как — вопрос…
Коридор внезапно закончился огромной обзорной площадкой. Я так и не поняла, экраны вокруг или действительно прозрачная обшивка, сквозь которую можно видеть звёзды своими собственными глазами. Впоследствии узнала — не экраны. Роскошь для космической станции, но конструкторы стационара посчитали, что роскошь в данном случае необходима.
Я сделала шаг и повисла в необъятном космосе. Проход за мной закрылся. Отовсюду миллиардами звёзд смотрела на меня Вселенная.
Здешнее небо ничем не напоминало тёмное небо моей родной планеты. Звёзд было так много, они прижимались друг к другу так близко, что для мрака уже не оставалась никакого места. Море сияющего света лилось со всех сторон. Я словно застыла в центре огромного, заполненного холодным огнём шара.
Космос!
Безбрежные звёздные реки!
Я вдруг осознала, зачем я здесь, для чего — я хочу мчаться среди звёзд, вести корабль от точки входа к точке выхода, нырять в цветочные жерла энергетических порталов между хронопластами, сражаться и побеждать! Я хочу стать навигатором. Только этого и хочу.
И, может быть, хочу ещё узнать, жива ли моя мама…
Семь веков спустя — конечно же, нет, но в том хронопласте, откуда меня выдернуло, она должна прожить полную жизнь и тихо уйти от старости. Но если Мелкий посчитал, что можно навредить моим близким, раз уж со мной поквитаться не вышло… Кулаки сжимались сами от яростного бессилия. Мама, отец, мои сводные… Если бы узнать о них хотя бы что-то…
Но я понимала, что это невозможно.
Олег.
Ещё одна боль, с которой предстояло теперь жить дальше.
Вызов через терминал. Я не глядя приняла: вдруг новости о Кев. Но нет, мечтать не вредно, вредно не мечтать: Санпор. Добрый доктор каждый день приглашал к себе в кабинет на задушевные беседы, и попробуй откажись. Между прочим, выучил русский.
За двенадцать дней.
Я подозревала его в жульничестве, в том, что русский он всё-таки знал, но по какой-то причине не признался сразу. Он лишь загадочно улыбался в ответ.
— Всему своё время, Маршав. Всему своё время. Я расскажу тебе, как выучил твой язык, но пока не сейчас. Сейчас мы с тобой займёмся упражнением на самоконтроль: ты должна научиться хорошо держать при себе свои эмоции прежде, чем я рискну выпустить тебя в общество.
И я училась.
А упражнения-то все какие были дурацкие. Рифмованные. Санпор любезно перевёл все эти считалочки на русский, и они крутились в голове, как испорченный патефон. Прилипучие до изумления! Тот, кто их придумал, либо гений, либо сумасшедший, либо и то и другое вместе.
Но каким-то волшебным образом я стала спокойнее спать по ночам. Память о страшной гибели Олега перестала выдёргивать меня из тягучих кошмарных видений, сами сны тоже сошли на нет. Я не сразу это заметила, а заметив, не сразу соотнесла следствие и причину…
— Я же говорил, — сказал Санпор в ответ на мою неловкую попытку извиниться, — что тебе когда-нибудь станет стыдно за своё поведение, Маршав. Ты мне не верила. Что «больше не буду»? Нет уж, будь, пожалуйста. Ты из тех, кому нужны свои собственные грабли, на чужих учиться не достаёт ни терпения, ни мудрости…
Грабли! Можно подумать, он их когда-нибудь в своей жизни видел. Я сразу вспомнила усыпанный жёлтыми листьями сад возле нашего дома, и как я в детстве бегала по ним, поднимая носками кроссовок, а потом прыгала прямо в собранную мамой кучу… Слёзы сами собой вспухли на глазах: сейчас бы взять в руки грабли и собирать листья в саду и вокруг дома, укрывать на зиму виноград и розы, вдыхать тёплый, с летающими паутинками, воздух короткого северного бабьего лета…
Сейчас, по личному времени, как раз наступила бы осень. Синяя, золотая, с хрустким ледком на лужах после вчерашнего дождя…
— Благодарю за чудесную визуализацию, Маршав, — голос доктора Санпора вторгается в мою грусть и разрушает созданное видение полностью. — Но лучше не позволять ностальгии брать над собой верх.