Роза и Рикардо - страница 4

Все выразили свое восхищение. Дульсе не сразу оторвалась от альбома, но наконец захлопнула его и повернулась к сестре.

— Посмотри, что мне папа подарил. Это же Лувр! Ах, Лус, почему мы не едем в Париж вместо Акапулько?

Все засмеялись.

— Ты неисправимый романтик, Дульсе, — сказала ее сестра. — Мне кажется, ты влюбилась в Париж заочно, когда тебе было пятнадцать лет.

— Не беда, Дульсе, можно начать и с Акапулько, у тебя еще есть время впереди, — добродушно заметил Рохелио.

— А знаешь, Дульсе, может быть, когда ты кончишь учиться, ты станешь знаменитой художницей и повезешь свои картины в Париж на выставку, — сказал Тино, двоюродный брат Дульсе и Лус. Тино было уже двенадцать лет, и он с детства любил Дульсе и восхищался ее талантом. В своей спальне он устроил целую выставку ее акварельных и пастельных работ и с гордостью демонстрировал ее своим друзьям.

— Да я просто пошутила, — засмеялась Дульсе. — На самом деле я ужасно жду этой поездки и очень хочу в Акапулько. Мамочка, мы как раз в этом семестре изучали маринистов, и я просто мечтаю о том, как буду рисовать море.

— Прекрасно, — сказала Эрлинда, — значит, после поездки у нас появятся твои новые произведения.

— Да ей дать волю, так она вообще от мольберта не отойдет, — сказала Лус. — А по-моему, мы как раз для того и уезжаем, чтобы забыть про занятия.

В таких разговорах вечер пролетел незаметно. На следующий день надо было ехать в аэропорт. И вот наконец они оказались у цели своего путешествия.

Отель «Ореаль» сразу поразил девушек. Его многочисленные гостиные, рестораны, бары с кондиционерами манили уютом и изяществом. Номер, который заказал для дочерей Рикардо, был обставлен великолепной мебелью, включая телевизор и бар, а с балкона открывался великолепный вид на город. Но Лус считала, что не для того они приехали, чтобы сидеть в номере, даже таком роскошном. В первый же день она потащила Дульсе на танцы, которые устраивались в гостинице. Дульсе согласилась, хотя относилась к таким танцевальным вечерам несколько настороженно. Под руководством сестры она старательно красилась, укладывала волосы феном, расправляла модное черное платье, которое Лус уговорила ее купить перед отъездом.

Танцевальный зал гостиницы «Ореаль», расположенный на первом этаже, был отделан с той же элегантностью, как и остальные интерьеры. Мягкий свет лился из матовых светильников, освещая полукруглые диваны с высокими спинками, которые стояли вдоль стен, оставляя пространство в центре зала свободным для танцев.

Дульсе и Лус вошли в зал и направились к столику. Краем глаза они видели, что их приход произвел впечатление: они и поодиночке привлекали внимание своей внешностью, а когда они были вместе, эффект усиливался.

Оркестр играл танго. Во всех этих вальсах, танго, фокстротах Дульсе чувствовала себя неуверенно. То ли дело Лус, которая еще в школе посещала танцевальный класс, заявляя, что это пригодится ей, когда она будет выступать со сцены.

«Впрочем, кто же мне мешал тоже учиться танцам? — сказала самой себе Дульсе. — Мама меня даже уговаривала, а я наотрез отказалась».

В этот момент к их столику подошел официант. Дульсе залюбовалась сестрой, которая с непринужденным видом произнесла «Два мартини, пожалуйста».

— Слушаюсь, сеньорита, — сказал официант и отошел. «И как это ей удается?» — в который раз подумала Дульсе. Сама она в таких случаях чувствовала себя крайне стесненно, а Лус без труда общалась с официантами, горничными, служащими транспортных фирм и при этом так обаятельно улыбалась, что те с готовностью выполняли все ее пожелания.

Чтобы скрыть смущение, Дульсе захотелось закурить. Эта привычка для нее была еще в новинку: в начале учебного года однокурсники в Академии художеств уговорили ее попробовать сигарету. Первый опыт ее не воодушевил, но постепенно первоначальное отвращение прошло, и Дульсе льстила себя надеждой, что ее недостаток опыта уже не так заметен.

— Лусита, ты не против, если я закурю? — робко спросила она сестру.

Лус округлила глаза, изображая крайнее изумление. Само собой разумелось, что Лус и мысли не допускала о курении; она слишком берегла свой драгоценный голос. Но кроме того, она не упускала случая сделать сестре наставление.