Роза и Тис. Дочь есть дочь. Бремя любви. Рассказы - страница 10

— Хью, дорогой, я очень скоро приду опять.

— Не надо, не приходи.

— Но я обязательно приду. — Голос Дженнифер звучал глухо, неискренне.

— Ради всего святого! Не притворяйся, Дженнифер! — заорал я на нее. — Все кончено! Кончено!

Она как будто не слышала и продолжала говорить, что посвятит свою жизнь уходу за мной и что мы будем очень счастливы. Она уже настроилась на самопожертвование, это меня и взбесило. Я с ужасом понял — Дженнифер сделает, как сказала. Подумать только, что она постоянно будет рядом, болтая ни о чем, стараясь быть доброй, бормоча жизнерадостные глупости… Меня охватила паника — паника, рожденная слабостью и болезнью.

Я крикнул, чтоб она уходила, немедленно уходила прочь. Дженнифер ушла. Она испугалась, — но в глазах ее читалось облегчение.

Потом, когда в комнату зашла моя невестка Тереза, чтобы задернуть занавески, я заговорил с ней о Дженнифер.

— Вот и все, Тереза, — сказал я. — Она ушла… ушла… Она ведь не вернется, правда?

— Нет, не вернется, — тихим голосом подтвердила Тереза.

— Как ты думаешь, это моя болезнь заставляет меня видеть все… неправильно?

Тереза поняла, что я имел в виду. И ответила, что болезни, подобные моей, по ее мнению, скорее помогают видеть вещи такими, какие они есть на самом деле.

— Ты хочешь сказать, что теперь я вижу Дженнифер такой, какая она есть?

Тереза ответила, что имела в виду не совсем это. По ее мнению, теперь я вряд ли могу понять Дженнифер лучше, чем прежде, но зато я сейчас точно знаю, как действует на меня ее присутствие.

Я спросил у Терезы, что она сама думает о Дженнифер. По словам Терезы, она всегда находила Дженнифер привлекательной, милой, но совершенно неинтересной.

— Как ты считаешь, она очень несчастна? — мрачно спросил я.

— Да, Хью, я так считаю.

— Из-за меня?

— Нет, из-за себя самой.

— Она продолжает винить себя в той аварии и постоянно повторяет, что подобного никогда бы не случилось, если бы я не ехал на встречу с ней. Но это же глупо!

— Да, пожалуй.

— Я не хочу, чтобы она себя этим изводила. Не хочу, чтобы она была несчастна.

— Полно, Хью, — возразила Тереза. — Оставь ей хоть что-нибудь!

— Что ты имеешь в виду?

— Ей нравится быть несчастной. Неужели ты до сих пор этого не понял?

Мышление моей невестки отличается холодной ясностью, что нередко приводит меня в замешательство. Я сказал, что ее замечание отвратительно.

— Возможно, — задумчиво произнесла Тереза, — но теперь сказанное мною не имеет значения. Тебе не нужно больше убаюкивать себя сказочками. Дженнифер всегда нравилось сидеть и вздыхать, как все у нее плохо. Она лелеяла эти мысли и взвинчивала себя. Однако если ей нравится так жить, почему она не должна этого делать? Знаешь, Хью, ведь мы не смогли бы жалеть человека, если он сам не испытывает жалости к самому себе. А жалость всегда была твоей слабостью и мешала тебе видеть вещи в истинном свете.

Я испытал кратковременное удовлетворение, обозвав Терезу крайне неприятной женщиной, на что она ответила, что, вероятно, я прав.

— Тебе никогда никого не жаль! — продолжал я.

— Нет, почему же, в известном смысле, мне жаль Дженнифер.

— А меня?

— Не знаю, Хью.

— И тот факт, что я — искалеченная развалина, которой незачем жить, тебя никоим образом не трогает?

— Я не знаю, жаль мне тебя или нет. Значит, ты просто должен начать жизнь сначала и построить ее в совершенно другом ключе. И это может быть очень интересно.

Я объявил ее бесчеловечной, и она, улыбаясь, вышла из комнаты.

Тереза мне очень помогла.

Вскоре мы переехали в Корнуолл.

Тереза как раз получила наследство от своей двоюродной бабушки — дом в Корнуолле, в Сент-Лу. Лечивший меня врач настаивал на том, чтобы я уехал из Лондона. Мой родной брат Роберт — художник-пейзажист, «с извращенным», по мнению большинства людей, видением природы, был мобилизован во время войны, как и большинство представителей его профессии, для службы в сельском хозяйстве. Так что все складывалось как нельзя лучше.

Тереза отправилась туда пораньше, чтобы подготовить дом к нашему приезду, а меня (после того как я успешно заполнил множество анкет) доставили туда в специальной карете «Скорой помощи».