Роза - страница 13

Еще одно. Онъ завидовалъ Макку, что Крючкодѣлъ попалъ къ нему, что этотъ бѣднякъ съ птичьимъ горлышкомъ обратился за пристанищемъ къ Макку, а не къ нему, Гартвигсену. Крючкодѣлъ былъ въ глазахъ Гартвигсена такой молодецъ, какихъ мало. На дняхъ его поймали въ овинѣ съ Якобиной, по прозвищу Брамапутрой; поймалъ ихъ самъ мужъ ея, Оле Человѣчекъ. И все дѣло было ясно, какъ на ладони. А что же, вы думаете, Крючкодѣлъ? Взялъ да и открестился! Удалая голова! Положилъ правый указательный палецъ на глазъ и торжественно пригласилъ дьявола прихлопнуть!

Вотъ что разсказалъ намъ Гартвигсенъ, да еще всю подноготную Брамапутры, нисколько не стѣсняясь присутствіемъ Розы. А про Крючкодѣла прибавилъ:- Я бы дорого далъ, коли бы онъ ко мнѣ пришелъ; у меня нашлось бы для него всяческое дѣло.

Разъ я возвращался съ прогулки по дорогѣ отъ мельницы, и меня обогнала баронесса. Платье ея было въ бѣлыхъ пятнахъ; видно, заходила на мельницу. Я поклонился; она бросила мнѣ на ходу пару словъ и уже прошла было мимо, но вдругъ замедлила шагъ и поравнялась со мной. Я попросилъ позволенія обмахнуть муку съ ея платья; она остановилась и поблагодарила. Затѣмъ мы пошли дальше вмѣстѣ, безъ всякаго, впрочемъ, желанія съ моей стороны. Она стала перебирать разныя воспоминанія дѣтства: вотъ тутъ она бѣгала дѣвчонкой, ѣздила, стоя, на телѣгахъ съ мукой, уходила одна на Осиновую кручу и сидѣла тамъ подолгу…

Она была грустна, и въ голосѣ ея зазвучали чудесныя бархатныя ноты, когда она сказала:- Переиграешь во всѣ игры жизни, и ничего тебѣ не остается больше!

На этотъ разъ она произвела на меня хорошее впечатлѣніе. Даже ея длинныя, худыя руки вызвали мою симпатію, хотя до сихъ поръ онѣ казались мнѣ какими-то нецѣломудренными. Мнѣ припомнилось, что я слышалъ про нее на дняхъ. Тутъ былъ одинъ человѣкъ по имени Іенсъ Папаша. Въ дни молодости Эдварды онъ жилъ у Макка, но потомъ переселился на крайнія шкеры, женился, потерялъ здоровье и впалъ въ нищету. Жена уѣхала отъ него на Лофотены и пропала. Дѣтей у нихъ не было. Нѣсколько дней тому назадъ Іенсъ и явился къ Эдвардѣ; ничего особеннаго онъ не сказалъ, а только стоялъ и глядѣлъ на нее покорнымъ взглядомъ, какъ большой песъ. А Эдварда сразу нашла ему дѣло въ Сирилундѣ и окрестностяхъ — продавать кости. Пусть, дескать, ходитъ по тѣмъ немногимъ дворамъ, гдѣ ѣдятъ мясо, собираетъ тамъ кости, приноситъ ихъ въ лавку и продаетъ за хорошую цѣну. Потомъ ихъ отправятъ на югъ и перемелютъ въ костяную муку. Такимъ образомъ, всѣ кости въ Сирилундѣ становились собственностью Іенса. Маккъ слегка усмѣхнулся тому, что ему приходится покупать, да еще по хорошей цѣнѣ, свои же кости, но сказалъ только:- Хорошо. — Не такой онъ былъ человѣкъ, чтобы поднять исторію изъ-за пустяковъ. Точно такъ же должны были поступать въ мѣшокъ Іенса всѣ кости изъ кухни Гартвигсена. Выходило забавно, но Іенсъ принялъ дѣло всерьезъ и слышать не хотѣлъ объ отказѣ. Онъ зарабатывалъ порядочно, и въ первый же разъ, какъ продалъ свой сборъ, выручилъ столько, что могъ обзавестись кое-какой одеждой. Эдварда сама продавала за него и сама производила весь разсчетъ. Затѣмъ она же отвела ему уголъ въ Сирилундѣ; сначала онъ дѣлилъ коморку съ призрѣваемымъ старикомъ, Фредрикомъ Мензой, а потомъ ему отвели помѣщеніе получше, въ одной изъ мансардъ.

Я теперь и припомнилъ эту исторію, говорившую о находчивости и энергіи баронессы. Но сейчасъ она находилась въ какомъ-то угнетенномъ настроеніи. Я было заговорилъ съ ней о томъ, какое счастье радовать другихъ, радовать дѣтей и всѣхъ окружающихъ. Она остановилась.

— Счастье? Что вы! — сказала она, хмуро сдвинувъ брови, и словно задумалась. Потомъ опять пошла дальше, но вскорѣ какъ-то торопливо свернула съ дороги и опустилась на траву. Я пошелъ за нею, но остался стоять возлѣ. Она продолжала.

— Счастье? Да, поглядѣла бы я на него, явись оно ко мнѣ; долго бы глядѣла, — такъ оно мнѣ незнакомо. Но, разумѣется, въ жизни бываютъ минутки чуточку получше другихъ.

— Должно быть, такъ, — сказалъ я. И мнѣ бросились въ глаза морщины на ея лбу, проложенныя горемъ и годами. Въ эту минуту она не притворялась, не напускала на себя ничего, и даже нижняя губа у нея отвисла. Вся молодость была у нея позади.