Рождение Клеста - страница 25

Пятеро стражников отконвоировали нас в знакомую комнату. Писарь тут так и не появился, но зато имелся… Шпыняй!

— Узнаёшь? — спросил Мясник, показывая ему на нас глазами.

— Да-да, узнаю, господин начальник, — Шпыняй неожиданно стал как будто меньше ростом и съёжился, мелко-мелко кивая. — Из моего десятка люди. Вот сволочи ведь, а? Сбежали, полк свой бросили. А мы там кровь проливали, до последнего человека! Насмерть стояли, да!

— Ах, ты!.. — и Малёк кинулся его убивать.

Но стража своё дело знала туго: он мигом оказался под кучей навалившихся тел. Я стоял спокойно и не дёргался, только появилось такое ощущение гадливости, что аж плюнуть захотелось.

— Ага, не нравится тебе правда, да? — возликовал Шпыняй. — Правда — она никому не нравится. Ну-ну, тут тебя быстро научат дисциплину уважать! Ещё, ещё ему врезать надо!

— Не мельтеши, — спокойно сказал ему Мясник, и Шпыняй мигом заткнулся. — Ну, и что вы на это теперь скажете, голуби?

Я пожал плечами:

— То же самое. Наш полк — разбили, а этого хмыря, — я кивнул на Шпыняя, — мы тоже рядом с собой не видели, когда нас в капусту рубили.

— И кому ж мне верить прикажете, а? — спросил Мясник вкрадчиво. — Двум солдатам, которые пришли сами по себе, или их командиру, который пришёл с целым отрядом?

— Не знаю, что принёс этот отряд. Мы вот четыре коня нихельских привели, и оружие трофейное. А они что?

— Вот то-то и оно, что у вас всё — нихельское. А позвольте спросить: где же ваше оружие, щиты и копья?

— Бросили. Они неудобные. Нихельские — лучше.

— Вот как, значит. Страна им оружие выдала, а они его бросили. Неудобное оно, значит, умники. А, может быть, вы — шпионы, а нихельцы сами дали вам оружие и коней, чтобы вам легче было добраться? Ну, что скажешь?

Моё сердце сжалось: вот ведь как повернул дядька…

— Нам никто просто так оружие не давал, — я набычился. — Мы его в бою взяли, и пять нихельцев убили.

— Мы не шпионы! — крикнул связанный разгневанный Малёк. Его ещё и за руки держали, полусогнув.

— Вон оно, значит, как, голуби мои, — Мясник даже глаза зажмурил, как кот. — Вы, стало быть, вдвоём пятерых нихельских конников убили. Ловкие какие. Может, ещё и пехоты сотню, а? Что ж мы с этой Нихелией возимся столько времени, если наши пешие новобранцы их кавалерию запросто бьют???

— Мы с другом учились в школе боевых искусств. Кое-что можем, уважаемый. Для нас пять человек, даже на конях — не проблема, — я даже слегка поклонился, как будто сам Учитель говорил моим языком.

— Ха, в школе они учились! Знаем мы эти фехтовальные школы: там дворянчиков учат спицами друг в друга тыкать, с политесом. Давай, рассказывай тут мне байки, — насмешливо парировал Мясник, изображая руками, как именно аристократы тыкают друг друга спицами.

— Ваши знания не достаточно полны, уважаемый- я снова поклонился, сам себе удивляясь. — У нас была не школа фехтования, а школа боевых искусств, для всех сословий. С Вашего позволения, мы могли бы доказать своё мастерство.

Дядька умолк, склонив голову на своей короткой шее — как он так сумел сделать, я и сам удивляюсь.

— Гм-м-м-м-м, — промычал Мясник и мотнул своей щёткой. — А ну-ка, ребятушки, тащите-ка этих молодчиков во двор…

Нас вывели на затоптанный двор, сами понимаете, не очень вежливо. Мне ещё и обидного пинка дали. По морде не били — и то спасибо. Через некоторое время нам сунули в руки палки, без гард, — почти что прутья. Напротив нас встали двое ухмыляющихся парней с копьями. Настоящими. С хорошо заточенными наконечниками.

— Ну-с, голуби мои, — сладко пропел Мясник, — раз вы у нас такие ловкие, то вот вам маленькая задачка по алгебре. Если вас на вертел не насадят, то, стало быть, про школу свою вы не врёте…

— Малёк, — прошептал я, — Пресветлым тебя прошу: не убей тут никого. И не калечь. Пожалуйста! Так надо…

Мой помятый друг стоял достаточно разозлённый, и я боялся за его тонкие чувства. Но Малёк не подвёл: мы никого не повредили. Конечно, от нас получили и древком копья по затылку, и палкой по заднице, но безо всякой излишней злобы. Мясник, предварительно отняв у нас захваченные копья и вернув их проигравшим, ввёл в схватку ещё парочку бойцов с мечами, но и они оказались битыми: кто-то зажимал мошонку, корчась на земле, кто-то растирал себе бедро, стоя на одном колене, кто-то просто лежал, разевая рот и выпучив глаза после удара тупым концом копья под дых. Мясник, видя ужас на лицах оставшихся воинов, у которых прямо на глазах за считанные мгновения разоружили и повергли четверых их товарищей, принял решение прекратить бесполезный цирк: