Рождение - страница 3

— За что они меня? Я оплатил налоги, ничего не сделал запретного… Почему? — невнятно вновь попытался завести разговор больной. Собеседник пожал плечами и вновь устало вздохнул.

— Им всё можно. Не ты один. Многие пострадали в тот злополучный день. Они всех нас истребить решили. Говорят, у них слух прошёл, будто бы мы их скоро выживем. А ты не слышал? — несколько даже поражённо спросил друг. Видимо, новость знают и обсуждают уже все в посёлке.

— Мельком. Витал всё в облаках и терзался глупыми идеями. А теперь… Надо в леса подаваться. Здесь опасно. К тому же Далиана скоро будет не в состоянии при необходимости спрятаться. Как она там? В порядке? — на всякий случай решил удостовериться пахарь. Опять тяжёлый вздох в ответ. Слов не нашлось. Лишь возобновилось мерное шагание вдоль каморки, гулко отражающееся в едва окрепшем сознании.

— Что с ней? — заволновался Осилзский, тяжело садясь. Его спаситель остановился, не оборачиваясь, и глухо отозвался:

— Крепись, бедняга. Покой остался позади.

— Что с ней?! — закричал Ланакэн и жалобно, чуть слышно задал мучительный вопрос: — Далиана… погибла? Они убили её?

Немыслимое подозрение… Невозможное из-за своей чудовищности…

Надежды не сбылись. Сосед медленно кивнул, наблюдая за состоянием друга. Всё как-то сразу стало чётким и резким. Будто вынырнул на поверхность из-под мутной воды.

— Сразу? — хрипло уточнил, стараясь абстрагироваться от чудовищной вести. Лекарь смущённо спрятал взгляд серых, словно камень в степи, глаз. Озвучить не сумел.

— Нет… Далиана… Мой ребёнок… Всё сразу… Обоих, — тяжело осознаётся кошмарная действительность: — Я должен видеть её. Я выдержу.

— Нет, — настойчиво прозвучало сразу же. Почему-то теперь мерещится, словно бы звуки попадают в уши сквозь вату. Приходится даже напрягать слух.

— Ты не понимаешь! Я должен!.. Я хочу попросить её простить меня! Знаю — не услышит, но не могу без этого! — исступлённая мольба оборвалась от беспомощного облика рассказчика, нервно кусающего губу.

— Дело не в тебе. Невозможно. У нас нет её останков.

— Молчи. Не может этого быть… Только не со мной… Я не хочу слышать это… Молчи! — взвыл Ланакэн. Тошнота удушающей волной сдавила горло. Вновь поплыло марево. Непоправимость губит рассудок, повергает в ад сожалений, ничего не изменяющих. Где-то очень далеко зовёт испуганный не на шутку голос, знакомый уже столько лет. Чьи-то руки заботливо и решительно трясут и пытаются выдернуть вновь на поверхность.

Прошло уже несколько дней, а горечь от утраты не утихла. Бесконечные сутки однообразно сменяли друг друга, а сил простить себя не отыскивалось. Чувство бесполезной вины и отвращения перед произошедшим буквально уничтожало рассудок. Вдовец всё никак не находил смелости притронуться к пище, каждый раз при этом с ещё большей остротой воспринимая глубину трагедии и не обнаруживая выхода для загнанной в ловушки совести души. Весь разум замкнулся на случившемся. Снова и снова искал способ в мыслях вернуться и предотвратить чудовищность непоправимого. Но нет. Ничего уже нельзя оправдать. И изменить нельзя. Горькая действительность: будучи человеком, однажды можно угодить на стол к григстанину.

Нгдаси тихонько кашлянул, привлекая внимание друга.

— Опять не притронулся.

— Молчи. Убери это. Не могу. Вид один пищи отвращение вызывает. Я так мечтал о ребёнке! Ты не понимаешь! — Осилзский обхватил голову и опять нырнул под покрывало, словно стараясь укрыться им от действительности.

— Ты слишком ослабел. Есть необходимо. Пойми. Неужели же ты спустишь им крушение своих грёз? Набирайся сил и… пойдём! Присоединяйся к таким же, как ты! Многие пострадали. Они не ноют. Они стараются защитить других от этих страданий, — настойчиво произнёс Соул. Все вокруг знают: этот сильный оптимистичный обычно человек отнюдь не только ставить на ноги может. Его «вторая» жизнь заключается в сражениях под руководством легендарного уже Аюту Шамула. Собеседник глухо рассмеялся в ответ и тяжело привстал. За последние дни силы совсем оставили.

— Я никогда не брал клинок в руки. Должно быть, нет призвания к сражениям. Всю жизнь землю обрабатывал, создавал жизнь. А ты предлагаешь… Какой из меня воин? Я не смогу и муху убить! Нужно уметь делать это!