Рождение - страница 8

Истребители не могли даже ожидать подобного. Поблизости никто из них не видел и намёка на других вооружённых людей, а из Оутласта путь слишком далёк. Они не подозревали: в крошечной щели скалы, сырой и мрачной, ибо сюда не заглядывает солнце даже в полдень, назревает возмездие. Сорок человек вышли из ничем не примечательной тени на склоне, будто беззвучные призраки, и направились рассеянной цепью к ближайшим строениям, образовав некое подобие коромысла. Первые дома постепенно оказывались позади. Вскоре можно стало уже расслышать спор захватчиков, шумно обсуждавших: стоит ли ещё раз осмотреть здания, или уже нет смысла. Ветер приносит их речь, сливающуюся с чьим-то обречённым плачем и успокаивающими увещеваниями.

Ланакэн глубоко вздохнул. Чудесный солнечный день, слегка напоённый влагой. В саду под окнами расцвели лхавы. Их бледно-розовые, нежные, словно девичьи руки, колокольчики, чуть вздрагивая в воздушных потоках, распространяют изысканный, мягкий аромат. Этот сорт любила Далиана. Она обсаживала ими дорожку перед фасадом, а её муж и теперь не знает названия. Воспоминание наполнило сердце воющей тоской по чему-то, чего и не существовало никогда. Осилзский не упустил шорох в стороне и поторопился туда. Замешкавшийся враг удивлённо выхватил меч. Представший здесь человеческий воин для него настолько внезапен, что буквально лишил дара речи. А с нескольких сторон уже раздаётся шум начавшейся схватки. Огромной ошибкой стала затея вторичного осмотра построек. Разделившиеся григстаны, каждый по отдельности, растерянно встречают неожиданных соперников. Впервые Ланакэн сражается насмерть. Смог осознать это как-то частично. В голове не поместилась возможность гибели. Сталь со звоном встретила сталь. Выживший крестьянин из Тову с упоением отдался воплощению своего желания. Шамул был прав, находя его успехи блестящими. Много времени на своего противника не потратил. Отразил все беспорядочные атаки и нырнул ему под руку, целясь в грудь. Григстанин упал на выложенную гравием дорожку с тихим стоном. Победитель впервые осознал то, о чём прежде поведал учитель: всё не заканчивается удачным ударом и кровью. Только что живое существо перестало дышать, разорванное сердце остановилось. Смерть оглушающим фейерверком мыслей ворвалась в мозг мужчины, привыкшего к обратному. Несколько долгих вздохов стоял и смотрел на темнеющие мелкие камешки, заливаемые вытекающей из повреждённого тела жизнью. Тяжело выпустил воздух из горла. Теперь он воин. Настоящий. И останется им, несмотря на то, что… ощущение гибели совершенно не доставило удовольствия, как предполагал прежде.

Чья-то тень шевельнулась на кустах. Острое чувство угрозы потоком адреналина взвинтило рефлексы до невообразимых высот. За спиной коротко звякнул вырвавшийся на свободу металл-убийца. Осилзский мгновенно ушёл в сторону, одновременно нанеся удар. На одних инстинктах, не успевая осмыслить. Лезвие удачно прошло вдоль оружия нападающего, не зацепило изгибы рукояти, служащие для предохранения ладони и пальцев, вошло в плоть, скрипнув о кость. Внезапный враг завопил, испуганно глядя на изувеченную руку, ибо удержать меч теперь нереально. Григстанин. Ещё так молод! Лет двадцать, не больше. Белобрысый, худой, с острыми чертами правильного лица и чуть вздёрнутым кончиком носа. Наслушался речей окружающих, вспыхнул под их пламенными рассуждениями и рванул сюда — губить диких агрессивных животных, не знающих жалости, захватывающих уже весь континент. Мальчик замолчал, в ужасе уставившись на своего будущего убийцу. Даже забыл, насколько человека легко можно подчинить внушением. Перед ним ведь не соплеменник! А противник допустил явную ошибку, по-неопытности позволив себе смотреть прямо ему в расширившиеся от боли малахитовые глаза. Ланакэн видел: соперник ждёт последнего удара, уже не верит в спасенье. Сопротивляться не способен — Осилзский отсёк ему пол кисти, выбивая клинок. Свидетелей нет. Можно прибить, словно муху, и оправдываться бы не пришлось. Однако откуда-то взялась непонятная жалость к бедолаге.