Рождение Зимы - страница 2

На щеке Эванна коркой засохла кровь. Он был в гуще сражения под Кан Эвором, своим любимым городом, и уцелел только потому, что Щит, не обращая внимания на приказы и угрозы, вытащил его с поля боя. Однако силы у него отнимала не рана на щеке — тоже не простая царапина, а другие раны, скрытые под одеждами и окровавленными повязками. Копье всадника из войска Килкри пронзило Эванна насквозь, вышло из спины и оставило занозы на всем пути через танскую плоть. В свиту тана входило несколько прекрасных целителей, и, если бы нашлось время на то, чтобы раскинуть палатку, отдохнуть и заняться его ранами, они, может быть, даже спасли бы ему жизнь, но Эванн не разрешал останавливаться и отказался пересесть с коня на носилки.

Все что осталось от армии тана, сейчас следовало за ним. Еще два года назад воины Гира считались лучшими на всех землях Крови Килкри. Но с тех пор непрерывные и кровопролитные сражения уничтожили силу его воинства так же неумолимо, как безнаказанный огонь уничтожает сухостой. В конце концов практически все годные к военной службе мужчины (и многие женщины) Темного Пути, собранные не только из Гиров, но и из других Кровей, были призваны на поле битвы при Кан Эворе. И все-таки противник имел тройное превосходство. Теперь от войска осталось едва пятнадцать сотен человек — потрепанное прикрытие бегущего на север народа Темного Пути.

Человек, проложивший конем путь через толпу и занявший место рядом с таном, был так же изнурен и слаб, как и все остальные: шлем во вмятинах, кольчуга натруди запятнана кровью, весь в зазубринах круглый щит треснул там, где боевой топор ударил под удачным углом. Тем не менее воин держался хорошо, и глаза его еще сохраняли живость.

Он наклонился к Эванну и тихо произнес:

— Правитель, это Тегрик.

Эванн пошевелился, но не поднял головы и не открыл глаз.

— Подошли мои разведчики, — продолжал воин. — Враг поблизости. Всадники Килкри не более чем в часе или двух от нас. Они прижмут нас раньше, чем мы уберемся из долины.

— Что бы нас ни ждало, все давно предрешено, — сплюнув кровь, пробормотал Тан Гир. — Мы не должны бояться того, что записано в книге Последнего Бога.

К ним подъехал один из щитников тана и остановил на Тегрике неодобрительный взгляд.

— Оставь Тана в покое, ему следует беречь силы, — потребовал он.

Услышав это, Эванн вздрогнул, поднял голову и открыл глаза.

— Смерть придет за мной в назначенный час, а до тех пор я не какая-нибудь старуха, чтобы кутаться в шали и питаться жидким бульоном. Тегрик еще смотрит на меня как на тана. Насколько больше это пристало бы моему собственному Щиту?

Щитник кивнул, принимая выговор, но не отъехал.

— Позволь мне дождаться их здесь, — так же тихо попросил Тегрик. — Дай мне сотню. Мы будем держать долину, пока все наши люди не пройдут ее.

Тан оглядел Тегрика.

— На севере нам может понадобиться каждый человек. Дикие племена не обрадуются нашему появлению.

— Мы можем вообще не добраться туда, если враг застигнет нас в долине. Позволь мне остаться здесь, и я обещаю тебе полдня, может, и больше. Здесь каменные осыпи, а скалы над головой сходятся совсем близко. Я смогу долго держать дорогу. Достаточно пролить кровь врагов, и их авангард будет ждать подхода основных сил, прежде чем второй раз сунуться в долину.

— И вас будет сотня против… пяти тысяч? Или шести? — проворчал Эванн.

— По меньшей мере, — улыбнулся Тегрик.

Какой-то старик из толпы упал и вскрикнул, ударившись коленом о камень. Седовласая женщина (наверное, жена), бормоча: «Вставай, вставай», кинулась ему на помощь. Десятка два людей, в том числе и тан с Тегриком, протекло мимо пожилой пары, прежде чем старик сумел подняться. Его жена тихо заплакала, когда старик, прихрамывая, двинулся вперед.

— Многие погибли, защищая нашу веру. — Эванн ок Гир ссутулился в седле, опять склонил голову и закрыл глаза. Казалось, он даже стал меньше ростом. — Если ты дашь нам хотя бы полдня (раз уж так записано в книге Последнего Бога), тебя и твою сотню будут поминать долго. Когда же отобранные у нас земли опять станут нашими, тебя назовут первым и самым благородным среди погибших. Как только этот горький и жестокий мир переменится, как только Боги вернут нам свою любовь, мы с тобой увидимся, и тебе воздадутся почести, которые будут положены тебе по праву.