Рождения - страница 2

— Вот и я о том же. Чуму пускали.

— Да.

— Что да? Говорили мы тебе на всю землю. А ты нет, только на грешников.

Эх, какой бы сейчас рай на планете был, — мечтательно протянул Пётр. — Птички щебечут, травка зеленеет, моря плещутся полные рыбы. Санаторий и только — подустал в делах и заботах, спустился на землю, рыбку половить да на солнышке понежиться.

— Тебе что ж, в кущах райских уже плохо? — Приподняв бровь, свирепо заговорил Он голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Ты говори да не заговаривайся. Забыл, с кем говоришь? Засиделся на небесах, пора на землю. Я думал, кому поручить, а ты мой первый помощник, или, как там говорят, рука правая. Думаю, справишься, а не справишься, пеняй на себя, в ссылку отправлю, и никуда-нибудь, а в Россию на Калыму— алмазы для Абрамовича добывать.

— И за что ты их так любишь, Батюшка, они Иисуса за тридцать серебряников продали.

— Эх, сединами убеленный, а так и не можешь понять, что не спроста всё это. Вот гляди, золото — бесовской метал. Русский или хохол, глазом не моргнув, за услугу золотом взяли. Вот и добрались до того, что готовы передушить друг друга, оно им глаза ослепило, а Иуда… ну, серебро, сам знаешь, и от нечисти защитит, да и материальная помощь, по тем временам не малая. Когда еще нового хозяина найдешь, а жить-то надо. Не в райских кущах, где манна небесная, бери, не хочу, а ты говоришь, продал. И сам же говоришь, за тридцать серебряников, не пожадничал, а так, дабы с голоду не умереть да до следующей халтуры дотянуть. Эх, и умный народец, гляди и толк получиться.

— Дак и я говорю, получиться, не зря же Моисей тридцать и три года водил. Учил уму разуму.

— А ты не будь Иудой. Нечего изворачиваться, я его сразу не возлюбил, видел, что внутри червь, но изворотливый гад, вижу, не пропадет. Выживет народец. Хотя если честно, то недолюбливаю я, его. Ну ладно от слова своего не отказываюсь, так тому и быть, тебе поручаю важную миссию на земле. Да гляди, до поры знать не единая мышь не должна. Не то зашевелиться нечисть, не успеешь и глазом моргнуть, всё тебе испоганят, и опять придется всё сначала начинать. А время дорого.

— Давно все ждут этого часа, ты просто делаешь вид, что ничего не происходит. Да и внизу зашевелились. Чуют, готовятся. Тут нынче слухи дошли…

— А ты всё слухи собираешь, а мне факты нужны.

— Ага, факты. Сталин тоже фактов требовал, слухам не верил и погубил своего народа двадцать с лишком миллионов…

— Эт загнул, ты голову то с небес временами на землю опускай, а то всё по слухам судишь, чаще в народ выходить надо. А то, словно президент за стенами Кремля сидишь в раю. А надобно на своей шкуре испытать, глядишь, и люди тебе ближе будут…. А я о чем? Ах, да, Сталин грузин был, вот своих и поберёг. Они у него в основном занимались… забыл, слово интересное такое…

— Знаю, коммерция называется.

— Не перебивай, сам бы вспомнил.

— Мы ж батюшка для этого возле тебя и существуем, где подсказать, где помочь. Не стало тебе о таких мелочах думать.

— Ну, помолчи. У вас и другие обязанности имеются.

— Готов я. Знаю, тяжёлые времена наступают, пора нам вмешаться в земные дела, а то чует мой дух, пропадут окаянные. Кого из аватар на землю спускаем?

Старик остановился и с удивлением взглянул на собеседника.

— А с чего вы решили, что на землю пойдет учитель?

— Ну, так ведь сказано в писании, в тяжелые времена приходят учителя в мир и указывают путь, ну как этот Прометей там на Олимпе. Точно не помню, огонь им притащил, кажется.

— Ну, ты у нас агитаций не разводи. Это ж надо, вора мне в пример приводит. Он своего отца обворовал, утащил самое ценное, не спросясь разрешения. Мораль сей басни такова, слушай старших и подчиняйся. Зря, что ль я им послал через Моисея скрижали, они не уняли словам моим, а если ты был прилежным учеником, то должен знать, что теперь пришло время наказывать. Учить я посылал сына своего Иисуса.

— Да времена, — протянул Петр. — Нравы. Да батенька задумал ты что-то для моего ума непонятное.

Так и брели они в разгоряченных песках пустыни, не замечая палящего солнца, которое очень старалось спрятаться за любую маломальскую тучку, понимая значимость момента.