Рожденная революцией - страница 49

Протиснувшись сквозь толпу, Коля и Афиноген перешли на другую сторону. Бандита уже не было, а чекист стоял и, сняв фуражку, наблюдал за процессией.

– Мы из МУРа, товарищ, – Афиноген предъявил служебное удостоверение. – Кто этот человек, с которым вы только что говорили? Вы его знаете?

Чекист внимательно посмотрел на ребят:

– Нет, не знаю. А задавать подобные вопросы сотруднику Чрезвычайной комиссии нетактично. Поняли? Вот мое удостоверение.

– Плавский Борис Емельянович является сотрудником Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, – прочитал Коля вслух.

– Извините, – Афиноген отошел.

Коля помедлил, сверля Плавского взглядом, потом повернулся, чтобы уйти.

– Что так смотришь? – вслед спросил Плавский. – Не понравился?

– Угадал, – кивнул Коля. – Сотруднику ЧК не о чем разговаривать с бандитом!

– Мозги у тебя еще сырые, – лениво сказал Плавский. – Ты что же думаешь? Можно бороться с преступностью и не общаться с преступниками? Заходи ко мне на Лубянку, мы поспорим. Желаю… – Плавский юркнул в толпу и исчез. А Коля и Афиноген вернулись в МУР. Если бы только они могли знать, кого выпустили!..

Трепанов, выслушав их доклад, нахмурился и долго молчал. Потом сказал:

– Плохо, братки. Очень плохо.

– Вы, товарищ начальник, всегда за упокой! – обиделся Афиноген.

– Я тоже не понимаю, что мы такого сделали? – пожал плечами Коля.

– Вы упустили двух матерых волков, – сказал Трепанов, снимая трубку телефона. – Коммутатор ВЧК… Двадцать два – пятнадцать. Титыч? Трепанов здесь… Чего? Ну, извини, это ты, браток, на курорте. А мы, брат, – что надо. Вопрос имею, Плавский Борис на Лубянке работает? Нет? А ты не темнишь? Ну, извини. Будь. – Трепанов повесил трубку и посмотрел на ребят.

Коля все понял, но на всякий случай спросил:

– С кем это вы говорили?

– С начальником кадров ВЧК. Эх, браточки вы мои… Вам этот липовый Плавский лапшу на уши повесил, а вы и рады, работнички…

– Ну, попадется он мне! – Коля ударил кулаком по столу. – Я из того бандита не знаю что сделаю!

– Ждать, покуда он попадется, мы не имеем права, – сухо сказал Трепанов. – Мы обязаны искать их всех. И найти. Во что бы то ни стало найти, братки… А поэтому – так: хотя подставлять им теперь девушку крайне опасно, другого выхода у нас нет. И я скажу честно: идем мы на этот риск сознательно, понимаем, что пуля в любую минуту может настичь каждого из нас. Это дает нам право просить Машу не оставаться в стороне. И просить будешь ты, Коля. Уж извини, браток.

Маша выслушала Колины доводы молча. И так же молча собралась и уже одетая остановилась у дверей.

– Никак не пойму, – сказал Коля. – Сознательно вы теперь нам помогаете или какие другие причины есть?

– Другие! – отрезала Маша. – Мне почему-то казалось, что многословие – привилегия женщин.

Коля обиделся и до самого ресторана шел молча…

Узнав Марию, официант осклабился и завертел салфеткой, как пропеллером. Подвел гостей к столику, усадил и приготовился записывать заказ.

– Значит, так, – сказал официант многозначительно. – Имеем только для вас соль фрит, сивэ, вилеруа, правда, из убоя, свежих нет-с… Вино, само собой. Для барышни лично могу предложить «Мумм кордон вэр».

– Дай нам, милый, самовар и ситного полфунта, – сказал Коля.

– Как-с? – не понял официант. Он выглядел так, словно подавился вилкой. – Что же вы, мамзель, с таким быдлом вращаетесь? При вашей наружности…

– Ты, ласковый, побереги собственную, – улыбнулся Коля и согнул массивную вилку. Разогнул, подал официанту и сказал: – Голодные мы, поторопись.

– Момент-с, – официант умчался.

– Разговаривать нам с вами надо, – сказал Коля. – Я вижу, что не хочется, а надо.

– Поговорим, – кивнула она. – Зачем вы ищете Кутькова?

– Так он же людей убивает! – удивился Коля.

– А деньги, которые он награбил, – они вас разве не интересуют?

– Деньги, это не главное, – сказал Коля. Тон, которым разговаривала Мария, был яено агрессивный. – Но, конечно, мы обязаны найти и деньги тоже, чтобы вернуть их пострадавшим, – продолжал он.

– А эти пострадавшие – купцы, дворяне и прочая, так сказать, мерзость, – звенящим голосом сказала Маша. – И как же быть? По вашему одухотворенному лицу я вижу, что правды вы мне все равно не скажете. Ну, так я ее вам скажу! Найдете вы деньги Кутькова и поделите их между собой! По карманам рассуете! Сапоги хромовые купите, продажных женщин наймете! И упьетесь водкой! Вот и вся правда вашей революции…