Рожденный дважды - страница 49

— Я хочу на воздух!

— Конечно, — ответил брат Роберт. Она позволила ему взять себя под локоть и отвести наверх, к входной двери, в прохладную, но надежно защищенную от холодного мартовского ветра и мелкого дождя прихожую.

— Сейчас мне лучше, — сказала она, чувствуя, как приходит в норму ее пульс.

— Я знаю, что поначалу наши молитвенные собрания производят гнетущее впечатление, — сказал брат Роберт. — Я сам не мог разобраться во всем этом, когда впервые появился здесь. Но они доказывают, что Святой Дух с нами, на нашей стороне, что он побуждает нас идти вперед.

Грейс ни в чём подобном не была сейчас уверена.

— Именно это делает Святой Дух? Он побуждает вас?

— Да, — ответил брат Роберт, и взгляд его стал непреклонен. Это — война! Грядет Зло, какого еще не видел мир. Сатана в человеческом облике появится здесь, чтобы отнять не только наши жизни, но и наши души. Это — война, Грейс Невинс! И вы — воин избранной Господом армии. Святой Дух призвал вас, и вы не можете сказать «нет».

В данный момент Грейс вообще ничего не могла сказать. Брат Роберт внушал ей страх.

— Посмотрите, — сказал он более мягким тоном, показывая сквозь стеклянную дверь на улицу. — Даже сейчас за нами следят. На этой неделе я видел его несколько раз.

Грейс посмотрела через стекло и увидела седого мужчину лет шестидесяти, который стоял на другой стороне улицы лицом к ним. Заметив ее пристальный взгляд, он повернулся и ушел.

Мистер Вейер шел на запад по Тридцать седьмой улице, поливаемый дождем, от которого его не могли защитить деревья, скинувшие листву. Он в растерянности качал головой, не в силах осмыслить явственно ощутимое смятение, завладевшее окружающим миром.

— Что происходит?

Недалеко, в восточном направлении, пульсировал, как открытая гнойная рана, эпицентр этого смятения. Столько мирных лет — и вот вдруг… Как? Почему? Чем это вызвано?

Вопросы без ответов, по крайней мере, желаемых. Ибо ответы могут быть только удручающими, больше чем удручающими.

Однако здесь, на Восточной Тридцать седьмой улице, он ощутил благостное свечение. Оно и раньше чуть заметно касалось его своими теплыми лучами, но сегодня оно было необычно сильным, неудержимо притягивая его сюда.

В большом доме происходило нечто, противодействующее болезненной дисгармонии на востоке. Те, кто там жили, получили предупреждение, они трактуют его по-своему, украшают собственными домыслами, но по крайней мере откликаются на него.

Это вселяло в него некоторую надежду, но небольшую. Снова противоборствующие силы подступили к разграничительной линии. Но для чего? Для стычки или для генерального сражения? Есть надежда, что община в большом доме даст миру знаменосца. Не то чтобы это имело значение лично для него. Он свое отслужил. Кто-то другой должен взять на себя бремя происходящего. Для него это позади, позади навсегда.

Дойдя до Лексингтон-стрит, он остановился и поднял руку, надеясь поймать такси. Обычно в дождливый день это напрасная надежда. Но как раз в этот момент к тротуару, где он стоял, подъехала видавшая виды желтая машина и высадила двух пожилых женщин. Мистер Вейер придержал для них дверь.

— Вам куда, приятель? — спросил водитель.

— Запад Центрального парка.

— Залезайте.

Забираясь на заднее сиденье, мистер Вейер подумал, что, верь он в приметы, он счел бы это почти чудесное появление такси за хороший знак.

Но он уже очень давно перестал верить в приметы.

— Я знаю, о чем пойдет разговор, — сказала Кэтрин, старшая и более тучная из сестер. — Но мы не может забрать его к себе, по крайней мере, я не могу.

Кэрол сидела с двумя дочерьми мистера Додда в своем кабинете в муниципальной больнице Монро. Ей потребовалось полторы недели, чтобы собрать их вместе. Сегодня был единственный день, когда это оказалось возможным. Кэй Аллен, ее начальница, отправила бы Кэрол на психиатрическую экспертизу, если бы узнала, что она в воскресенье на работе.

— И я не могу, — подхватила Морин.

— Он подавлен мыслью о доме для хроников, — проговорила Кэрол. В конце концов все бумаги, требующиеся для получения бесплатного места, были оформлены, и Кэрол получила для него койку в «Санни вэли» в Глен-Коув. Его должны были перевезти туда в четверг. Она заметила быстрое ухудшение в состоянии здоровья старика после того, как тот узнал, что теперь он «на пособии», как Додд это называл, и обречен доживать свой век у доме для хроников, среди чужих людей. Он перестал есть, бриться, стал ко всему безразличен.