Рожденный дважды - страница 57
После футбольных шли фотографии, вырезанные из ежегодников Стоуни-Брука, а потом даже статьи Джима из «Монро экспресс».
— Он любил доводить всякое дело до конца, верно?
— Да. Почитав его дневники, я чувствую, что теперь знаю его. Он, безусловно, не был человеком, который останавливается на полпути.
Раздался звонок в дверь.
Кто это еще, черт побери…
Джим подошел к окну и посмотрел вниз на подъездную дорожку к главному входу. Он узнал ржавую машину марки «Битл».
— О Боже! Это Беккер.
— Он вроде несколько припозднился.
Джим вспомнил, чем занимался сегодня Беккер, и решил, что лучше поговорить с ним.
— Может быть, он что-нибудь узнал насчет Джэззи Кордо.
Он поспешил вниз вместе со следовавшей за ним Кэрол. На третий звонок Джим открыл дверь. Перед ним стоял Беккер и усмехался.
— Ну, что слышно, Джерри?
Продолжая усмехаться, Беккер вошел в прихожую.
— Все еще думаешь, что Джэззи Кордо могла быть твоей матерью?
— Что ты выяснил?
— Кое-что.
Джим непроизвольно сжал кулаки и напрягся. Он хотел первым узнать, кто его мать, раньше всех других, в особенности раньше Беккера. А теперь Беккер тут выпендривается.
— Так что же?
— Она была проституткой.
Джим услышал, как за его спиной вскрикнула Кэрол. Гнев его нарастал, подогреваемый насмешливым тоном Беккера.
— Очень смешно.
— Нет, это правда. У меня надежные источники, прежде всего, сержант Келли из департамента нью-йоркской полиции, а потом его старый друг, который когда-то работал в полиции нравов. Она была самой лакомой штучкой в центре города в тридцатые годы и на протяжении войны. За исключением некоторого времени перед самой войной, когда она выпала из их поля зрения почти на год. Некоторые говорят, что в последние годы жизни, когда героин для нее стал, как для меня пепси, она рассказывала, что у нее где-то есть ребенок, но ни кто его никогда не видел. Время сходится. Думаешь, этим ребенком мог быть ты, Стивенс?
Гнев перерос в едва сдерживаемую ярость при виде того, как Беккер наслаждается всем этим. Джим заставил себя спросить спокойным тоном:
— Это все, что у тебя есть?
— Не-а. Есть ее фото, когда она занималась стриптизом. — Он вынул фото из конверта и протянул Джиму. — Что скажешь? Может она быть твоей мамой?
Джим смотрел на снимок стройной молодой женщины в поясе из блесток. Она была красива, но никак не могла быть его матерью, потому что была чернокожей, притом очень черной.
Беккер загоготал.
— Здорово я тебя купил, верно? Я был уверен, что нашел ее, и вдруг оказывается, что она черная, как пиковый туз. Разве это не забавно?
Что-то взорвалось в груди у Джима. Он переложил фото в левую руку и ударил Беккера в лицо. Пытаясь сохранить равновесие, тот нелепо взмахнул руками, потом, спотыкаясь, отступил за дверь и растянулся навзничь на крыльце. Из носа у него закапала кровь. Он поднял глаза и ошарашенно посмотрел на Джима.
— За что?
— За то, что ты такой зловредный подонок, — проговорил Джим сквозь стиснутые зубы.
— Ты что, шуток не понимаешь?
— Это не смешно, идиот! А теперь убирайся отсюда ко всем чертям и не вздумай возвращаться!
Он захлопнул дверь и, обернувшись, увидел, что Кэрол потрясенно смотрит на него.
— Извини, — сказал он.
— Все в порядке, — ответила она, обнимая его за плечи. — Он в самом деле поступил с тобой гнусно, но надо ли было тебе…
— Бить его? — Джим покачал головой. — Думаю, что не надо было. — Он сам не получил от этого удовольствия. Возможно, это добрый знак. — Знаешь поговорку…
— Знаю. «Сила есть — ума не надо».
— Прошу сделать для меня исключение из этого правила.
— Просьба удовлетворяется.
— Также прошу приготовить мне какую-нибудь выпивку.
— Тоже удовлетворяется.
Джим взглянул на черное стройное тело Джэззи и ее соблазнительную улыбку.
— Ух! Сделай мне двойную порцию.
5
— А вот и я!
Кэрол внесла пакет с бутылками кока-колы, жареной картошки и чизбургерами в библиотеку. Джим по-прежнему был там, где она оставила его. Усевшись в большое кресло, он углубился в один из вновь найденных дневников Хэнли.
— Эй-эй! — позвала она. — Я пришла. И нечего тут рассиживаться. Это мое кресло.
Джим поднял на нее глаза, но не улыбнулся. Он был явно подавлен, и взгляд его блуждал где-то далеко.