Рождённый в СССР [сетевая публикация]

Я пошёл в магазин за картошкой.

Голос я услышал издалека, ещё с перекрёстка. Обычно у людей от нездорового образа жизни голос садится и становится хриплым. У Нины не так. У неё он становится пронзительным и как будто плоским, теряет обертоны.

Если она снова здесь и снова поёт…

Опоздать я не мог — я уже опоздал. Но всё равно зашагал быстрее.

На полдороге, у сквера, надо мной скользнула тень птицы.

Птицу я тоже узнал.

Я остановился и поднял глаза. Нина не уйдёт. Не уйдёт, по крайней мере, пока не допоёт песню, а эту песню я знал и она была длинной… Птица описала полукруг и села на низкую ветку дуба. Огромный, иссиня-чёрный ворон с глянцевым отливом перьев. Даже чересчур крупный для настоящего ворона, на вид хищный и опасный, как дикий орёл.

Неудивительно.

Он действительно хищный и очень опасный, мне довелось в этом убедиться. Но слишком юный. Не научился пока скрытности и умеренности.

Я вздохнул.

Ворон слетел наземь передо мной. Хлопнул широкими, могучими орлиными крыльями. Разогнулся. Превратился в бледного темноволосого подростка с разными глазами — левым зелёным и правым карим. Подросток был аккуратно подстрижен, одет в свежую рубашку с галстуком, дорогие кожаные ботинки и брюки от очень хорошего шерстяного костюма.

С некоторых пор Саша всегда так выглядел: как юный лорд. Паша носил камуфляж с неизменной георгиевской ленточкой. Лёша предпочитал рваные джинсы и косуху.

Все три образа были маскарадными.

Вероятно, только Ирина Константиновна, с её жизненным опытом, на самом деле понимала, о чём думают и чем живут братья. Надеюсь, что хотя бы она…

— Здравствуйте, Сергей, — сказал ворон.

— Здравствуйте, Саша.

«Перегибает палку», — подумалось мне. У Саши даже дикция была точно у англичанина, который старательно учит русский.

Но это хорошо… в каком-то смысле. Когда Сашин маскарад начнёт выглядеть естественно и неброско, это будет означать… Ничего хорошего это означать не будет.

— Как здоровье Ирины Константиновны?

— Она отлично держится, — сказал Саша, — но постоянно переоценивает свои силы. Мы стараемся о ней заботиться.

— Вы молодцы.

Ирина Константиновна — моя соседка снизу. Я как-то, к моему стыду, залил ей квартиру. Трубы давным-давно надо было менять и не дожидаться, пока развалятся. Сантехник сказал, от них одна ржавчина уже оставалась, от взгляда сыпались. Но у меня вечно одна и та же история: то я сам в долгах, то Ульяна должна ветеринару, то ещё кто-то попал в переделку, как Нина, которой собирались уже свет отрезать за неуплату… Я думал, что трубы ещё немного потерпят.

Не стерпели, наконец. Но удивительным образом этот инцидент обернулся к большому добру. Я познакомился с Ириной Константиновной и её правнуком Колей. Честно скажу, раньше я таких Тёмных не встречал и значительно изменил своё мнение о них. Мы с Колей с тех пор умудрились ввязаться в несколько опасных приключений. Но вовсе не развлечения ради! Мы смогли помочь многим людям. А Ирина Константиновна теперь поддерживает Ульяну деньгами и наш кошачий приют почти никогда не уходит в минус.

Я рад, что мне довелось быть с ней знакомым. Она очень хороший человек, пусть жёсткий и порой недобрый. Она ветеран войны и настоящая героиня, с боевыми наградами, снайпер. Ей скоро сто пять лет. И несмотря на это, она согласилась стать опекуншей для братьев Кузнецовых.

Она ведьма огромной силы и блестящий профессионал, при этом — с правильными представлениями о жизни. Лучшей опекунши нельзя было и пожелать.

Но мне всегда тревожно, когда я думаю об этом.

Ирина Константиновна очень, очень пожилая, а у братьев было трудное детство. Их отец в тюрьме, а мать в могиле. Человек, которому они доверяли, совершил чудовищное предательство и преступление. А сами они — Тёмные по рождению и, как говорит Коля, колдуны «международного уровня»… Не знаю, сумеет ли Ирина Константиновна привить им настоящую этику и понимание ответственности перед людьми.

Как бы то ни было, я ей в этом помочь не смогу. Я Светлый, и авторитетом для Тёмных подростков мне не стать…

— Что вас привело, Саша?

— Я хотел бы с вами поговорить, — зелёный глаз Саши странно сверкнул. — Попросить у вас совета. Но вы, кажется, заняты сейчас.