Рождественские байки из клуба Леденец - страница 4

Что же касается меня, я с малолетства входила в круг его «запрещённых» друзей. И что странно, даже сейчас, будучи совершеннолетним, он так и не получил право самому выбирать с кем общаться. Ну не бред? Уж не знаю, где именно его родаки не доглядели, но уже второй год Вовка таскается ко мне в общагу и вообще, наивно полагает, что мы пара и я буду ждать его два года.

— Шёл бы ты, Вовка, действительно… домой, — произнесла более миролюбиво.

И тут он схватил меня за куртку и притянул к себе. Ничего себе, тихоня!

— Что не так? — прошипел он мне в лицо. — Мордой не вышел? Или тебе олигарх нужен?

— А ну отпустил, бы-ы-ыстро! — взревела я пожарной сиреной, толкая Вовку в грудь. — Значит так! Чтобы я тебя больше здесь не видела. Вали в свою чистенькую, тёплую жизнь, а меня оставь в покое, нытик!

Придурок! И ведь знает прекрасно, что не до него мне! Ненавижу нищету и свою убогую общагу! Ненавижу алкашей и беспросветность, от которой все вокруг или спиваются или в петлю лезут. Все злые как черти, то ли от вечного безденежья, то ли от беспросветности вызванной всё тем же вечным безденежьем! Без своих родителей, Вовка — никто. Пустое место, бамбук, без цели и смысла. Замуж за него? Да куда мне замуж? Мне ведь только сегодня шестнадцать исполнилось!  Я ещё жизни не нюхала, настоящей жизни а не то дерьмо вокруг.

Нет, сыта по горло! В Париж хочу! Почему именно в Париж? А хрен его знает! По телеку раз увидела и торкнуло. Вот где люди живут! А чем я хуже?

Вовка скривился, как от зубной боли, но куртку отпустил.

— Никуда ты не поедешь! – произнёс он спокойно. — Слушай и запоминай. Ровно через два года, в твой день рождения, я тебя увезу отсюда на крутой тачке. Я куплю для нас дом и женюсь на тебе. Хочешь хорошей жизни? Ты её получишь!

— Ага. Пойду уже сейчас чемоданчик соберу. А на дом и на тачку ты в армии заработаешь?

Молчит. Ну и молчи! Развернувшись, я зашагала прочь.

— В бандиты пойду, — выкрикнул он мне в спину.

— Убьют тебя или посадят, — ответила и не оборачиваясь, вышла из нежилого корпуса.

Я бегу по ночному городу. Куртка растёгнута. Ветер хлещет по щекам. Вместо снега грязь, ветруган завывает волчарой. Серая жизнь, серый мир. Выцветший. Бесцветный. Бесполезный. Лишённый всякого смысла.

Но я ведь сильная! У меня всё обязательно получится!

Глава 3.

Музыка закончилась, а я даже не поняла когда именно. Тупо стояла и смотрела на Вовку, сидящего в непринуждённой позе на кожаном диване. Красивый, холёный, брови слегка сведены а губы чуть брезгливо поджаты.

И вдруг понимаю, что боюсь смотреть ему в глаза! Отворачиваюсь и тщетно ищу любую точку на безукоризненной отделке стен. Он молча поднимается со своего места и неспешно идёт ко мне, а я вжимаюсь спиной в пилон и дрожу. Мне стыдно и почему-то страшно. Да, чёрт возьми, мне страшно! Он изменился. Очень! Это уже был не тот Вовка-нытик, которого я когда-то знала. Нет, лицо его было всё тем же, а вот выражение другое, чужое совсем.

Встретилась взглядом с льдисто-голубыми глазами и вздрогнула, волоски на теле встали дыбом а внутренности будто покрылись тонкой коркой льда. Глаза у него всегда были красивыми, и ресницы по-девчачьи длинными. Но сейчас они завораживали и в то же время отталкивали из-за холода, который пробирал до самых костей. А  их выражение заставляло покрываться мурашками и судорожно втягивать воздух.

Я никогда не считала себя трусихой. А тут держусь из последних сил, чтобы не дрожать так заметно. Пытаюсь задержать дыхание, потому что его запах… слишком хорош.  Весь он был слишком хорош, по сравнению со мной, жалкой стриптизёршей.

Он слишком близко. Слишком внимательно всматривается в моё лицо, прикрытое ажурной маской. А у меня в голове яркой вспышкой сигнализировало одно-единственное слово — «Узнал»!

Затем его взгляд опустился ниже, уперевшись в мою, хоть и не большую, но всё же грудь. К мужским взглядам я привыкла, но сейчас было не по себе. Соски от такого пристального внимания затвердели и я готова была сквозь землю провалиться от стыда.

— Сколько?

И снова взгляд его ледяной. От него вдоль позвоночника пробегает холодок, а пальцы на ногах поджимаются. Но вместе с тем приходит и облегчение: нифига он меня не узнал — трахнуть хочет и ценой поинтересовался.