Рождественские байки с Перекрёстка - страница 11

— Заедем в супермаркет, — кивнул Матвей, придерживая ее за руку и так довел до самой машины. В салоне включил печку, Алька устроилась на сиденье, и он заметил, как за волосами блеснули искорки. Завел за ухо прядь — сережки, те самые, сердечком, с бриллиантовой россыпью. Прикоснулся к сережке и не удержался, скользнул пальцами по теплой коже. — Ты их все-таки забрала?

Он тогда оставил их в общаге, положил в коробочке на стол и ушел, не слушая сбивчивые протесты Марины. «Сама, значит, носи, если не знаешь, где Аля», — сказал и забыл о них совсем. Выходит, забрала, и не только забрала, а даже носит…

— Я была тогда в общежитии, когда ты приходил, в кухне пряталась, — ответила так тихо, что он едва услышал. Развернулся вполоборота и навис над ней, вслушиваясь, — мне Маринка насильно сережки всунула, я к ним даже прикоснуться не могла. А носить начала ради Кати, я не говорила ей правду. Разве можно говорить такое ребенку? Я придумала другую реальность, где мы встречались, любили друг друга, ты дарил мне подарки, а потом поссорились, и я ушла. Она должна думать, что родилась от любви, понимаешь? Потому и ношу твой подарок, и не надумывай себе то, чего нет, — и так резанула по сердцу взглядом, что он чуть не задохнулся. Как от тех слов, что услышал.

— Так ты и сказала правду, Аленькая, — отвернулся и сложил руки на руль, — я любил тебя тогда и сейчас люблю. Дурак был, что дал уйти, надо было к батарее за ногу привязать, вот этого я себе простить не мог. А в остальном все правда, она родилась от любви, ведь ты тоже меня любила, Алька?

Сказал и замер вдруг, испугавшись, что она ответит. Взял за затылок и повернул к себе, заглядывая в глаза, она захлопала ресницами и прошептала:

— Ты знаешь.

— Я хочу услышать.

— Да. Я тебя любила.

— А сейчас?

— Матвей, что ты…

Но он не стал больше слушать, смял губы так, как хотелось, держа ее за затылок, она сначала сопротивлялась, не впускала, а потом сдалась, не выдержав напора, и Матвей словно в прорубь окунулся в этот поцелуй, совсем как девять лет назад, когда они целовались в его машине. Надо остановиться, пока еще возможно, где-то там ждет маленькая девочка, а он даже без подарка…

— Ничего не говори,  — прижал к губам палец, а они подпухли, прикусанные, и теперь совсем его с ума сводили, — мне все равно. Любишь — хорошо, не любишь — заставлю полюбить. А теперь поехали, — и ему показалось, в глазах цвета корицы мелькнула затаенная радость.

***

Север припарковался у торгового центра, Альку отправил в супермаркет, прежде записав ее номер. Ничего не спрашивал, сам внес в ее телефон свой номер и прозвонил. Она уже не сопротивлялась, молча наблюдала. Правильно. Привыкай, Птичка, теперь за тебя все будет делать твой муж. Но об этом он скажет чуть позже, когда будет с чем предлагать себя в мужья.

— Ты пока выбирай, что нужно, а я на пять минут отлучусь. Не вздумай без меня идти к кассам,  — предупредил Альку, та лишь ошеломленно кивнула. Привыкай, любимая…

Матвей вошел в ювелирный бутик «Шопар», и к нему сразу же бросились консультанты, но он и сам знал, что нужно.

 — Покажите парные обручальные кольца из новой коллекции и серьги в форме сердечка. Для девочки.

Кольца выбрал из белого золота, для Аленькой взял наугад, у нее были тонкие пальцы, если велико, не беда, заменим, главное, чтобы оно было. И сережки нашлись, почти такие же, как у Альки, классике «Шопар» не изменял.

В супермаркете Север доверху закидал тележку продуктами и на немой вопрос Альки коротко ответил:

— Рождество. Будем праздновать.

Припарковал машину во дворе и помог выйти Альке.

— Пакеты потом принесу. Пойдем, я хочу ее увидеть…

Гладкие, зачесанные назад волосы,  — не волнистые, его, его волосы!  — настороженный взгляд из-под длинной челки.

— Вы кто?  — сделала шаг назад, спрятав руки за спину. Да в ней вообще ничего Алькиного нет, чистая его копия, даже в жестах!

— Катюша, это дядя Матвей.

Она еще получит по заднице за дядю! Шагнул к дочке, присел на корточки, пытаясь унять дрожь, и развернул ее к зеркалу.

— Я не дядя. Вот, смотри. Только смотри внимательно, ничего не замечаешь?